Ненорматив

Случай в деревне

В глухой российской деревушке
Иван — задира и простак
Семь лет ходил к своей подружке,
Да всё не сватался никак.

Любил, аль нет — не наше дело,
Но тискал искренне вполне,
Да только девке надоело
В полях минетить при луне.

Старалась как-то до рассвета —
Аж губы òтнялись слегка
Да гложет мысль: «Не дело это…
Пора арканить мужика».

И тут же, в грядке огуречной
Кончину выплюнув в кусты,
Спросила: «Ваня, друг сердечный,
Когда ж возьмёшь-то замуж ты?»

«Хуй с ней, — подумалось Иванке. —
Смогу везде ебать её…
Опять же — повод есть для пьянки…»
И дал согласие своё.

И зашумели враз сельчане,
Ведь свадьбы там — не каждый день!
К ним прибежали на венчанье
Из всех окрестных деревень:

Обряд прошёл по всем канонам:
Невеста — в валенках, цветы,
От жениха одеколоном
Разило аж за три версты.

Убранство свадебной кареты
И бывший царский генерал,
Корреспондент одной газеты,
Какой, увы, никто не знал,

Сватья, родные, дети, бабы —
Смеются все, да хмур Иван:
«Мне б ебануть сто грамм хотя бы…
К столу! Кончайте балаган!»

Все гости весело шумели,
В сарае резали свинью,
Давно поднять уже хотели
Бокал за новую семью.

И понеслось: подарки, речи,
Тупые шутки тамады
Про судьбоносность этой встречи
И про здоровье молодых.

Иван сидел как бык, серьёзный,
Да только водочку сосал,
Покуда староста колхозный
Задвинул тост на полчаса.

Он говорил о коммунистах,
Об орошении полей,
О лучших сельских трактористах
И об учёте трудодней.

«Хорош пиздеть! — кричали гости
Ишь, рассусолил канитель!»
Иван бросал собакам кости
И уж с женой хотел в постель.

Взыграли яростно гармошки,
Честной народ пустился в пляс,
Подали окорок к картошке,
Потом густой ядрёный квас…

Жених совсем уже «под мухой» —
Был красным цвет его лица,
И непристойности на ухо
Шептал невесте без конца.

Уж больно парню нетерпелось
Ей хуй меж ляжек засадить,
В кровати тёплой захотелось
Хоть раз в пизде пошерудить.

И улучив момент удобный,
У тёщи спиздил он ключи
В экстазе ебли бесподобной
Решили слиться на печи…

Елдой, багровою от страсти
Упёрся жёнушке в манду…
«Давай, Ванёк, в твоей я власти,
Дай токмо бёдры разведу…»

Со скрипом ввёл в тугую щёлку
Полуаршинный инструмент,
Ебёт, пыхтит, да мало толку —
Крови всё не было и нет…

«Да что ж такое, в самом деле?
Да где же целка у неё?
Ебу глубòко, на пределе…
Однако, странно, ё-моё…»

Всё ясно!!! Чёткие движенья,
Что совершал невестин таз,
Лишь тем присущи без сомненья,
Кто был ебом уже не раз!!!

И от открытия такого
От злости спёрло всё внутри…
Так обесчестить молодого!
«Ну ладно, сука, говори!!!»

О платье член свой вытирая
Иван сурово вопрошал:
«С кем до меня была, дрянная?
Кто тебя, блядь, уже сношал?!?»

Та с видом преданно-конфузным
Вскричала: «Ваня, милый друг!
Чуть свет, с початком кукурузным
Нарочно вышла я на луг.

И лишь затем, мой сокол ясный,
Чтоб простынь грязной не была,
Визжа от боли от ужасной,
Свой срам девѝчий прорвала…»

Ведомый только жаждой мести,
Хоть и Иван, да не дурак!
Враз погрузил в ебло невесте
Он свой натруженный кулак…

Давясь кровавою харчою
Жена затихла на полу…
Иван, обдав её мочою,
Во двор направился, к столу.

Он подошёл поближе к тёще,
Такой как есть — в одних портках,
И ткнул под нос — чего уж проще,
Свой хуй в трясущихся руках.

Во всём селе вдруг тихо стало,
Лишь за рекой церковный звон…
Взял со стола кусочек сала
И за ворота вышел вон…

Теперь обходит стороною
Он кукурузные поля,
И вам не быть его женою,
Покуда вертится Земля…