Ненужная королева. Начать сначала

Они притихли, испуганно и недоверчиво наблюдая за тем, как я прохожусь по комнате, осматривая обстановку.

Старая мебель, убогие нестиранные тряпки, выполняющие роль салфеток. Кругом грязь и запах пыли.

В этом доме убиралась только Лилия, пока была в состоянии двигаться и работать. Муженек и его матушка предпочитали жить на всем готовом и не утруждали себя заботой о хозяйстве.

— Где зеркало? — спросила я, останавливаясь перед ними.

— Зачем оно тебе? — зло огрызнулась свекровь, покачивая на весу покалеченную руку, — хочешь полюбоваться на свою уродливую морду?

Я присела рядом с ней на корточки и улыбнулась:

— Кому-то не нравится мое лицо?

Я могла бы показать ей весь ужас Преисподней, но ограничилась тьмой, клубящейся во взгляде.

Женщина отшатнулась и, в страхе осеняя себя защитным знамением, прошептала:

— Кто ты?

Муж тем временем решил сбежать. Вскочил на ноги и, наплевав на мать, бросился к выходу.

— Стоять.

Его ноги приросли к полу, и как бы он ни старался – больше не мог сделать ни шага. Попытался закричать – горло сдавило невидимой рукой.

— Сядь.

Он плюхнулся на пол на том же месте, где и стоял, а я снова обратилась к свекрови:

— Так, где зеркало, матушка?

От последнего слова она содрогнулась и мясистым, дрожащим пальцем указала на скособоченный шкаф, примостившийся в дальнем углу комнаты. Заглянув внутрь, я нашла зеркало на одной из створок.

Толкаться в углу было неудобно, поэтому я сняла ее с петель и выставила посреди комнаты, привалив к столу. Не обращая внимания на присутствующих, развязала завязки на грубой, пропитанной потом рубахе и сняла ее. Потом избавилась от белья и совершенно нагая шагнула к зеркалу.

Если бы не чудовищная, болезненная худоба, доставшееся мне тельце было бы ладным. Среднего роста, с тонкой талией и ровными длинными ногами. Как по мне, бедра были узковаты, а грудь мала, но в целом смотреть было приятно. Лицо тоже было милым, несмотря на изнеможденный вид. Аккуратные, пока еще бледные губы, прямой, чуть вздернутый нос, глаза цвета осенней листвы.

А вот волосы выглядели отвратно. Блеклые, невыразительно серые, они свалялись в один непроходимый колтун, из которого свисали грязные, засаленные сосульки. Такое и захочешь – не расчешешь.

Выглядела, я как бродяга. Пахла соответствующе.

Прежде, чем начинать новую жизнь в новом мире, надо было привести саму себя в порядок.

— Ты, — я поймала взгляд мужа и, без усилий сломав его волю, приказала, — натаскай воды. Молча. Мне надо помыться.

Он тут же вскочил на ноги и засуетился. Из-за шторы вытащил деревянный чан, перетянутый медными скобами, потом схватил два ведра и побежал к колодцу.

— Дай ножницы.

Свекровь перестала выть от боли и, как зомби, глядя прямо перед собой, подошла к комоду. С трудом выдвинув кривой верхний ящик достала и него темные ножницы.

— Разведи огонь, чтобы нагреть воды.

Пока они готовились к моему купанию, я занялась волосами. Оттянула насколько возможно спутанную прядь и без сожаления отстригла ее. Тяжелый моток упал на пол и, тут же превратившись в дым, растаял.

Я продолжила. Клацая тугими скрипящими ножницами, без устали корнала себя, где-то срезая под корень, где-то оставляя короткие прядки.

Голове становилось легче. И когда последний грязный пучок упал к мои ногам, мое состояние значительно улучшилось. Я будто сбросила с себя старую, разбитую броню.

Тем временем вода была готова. Над деревянным чаном клубился пар, а присмиревшие родственники стояли в стороне, опасаясь поднять на меня взгляд.

Не потрудившись одеться, я прошла мимо них к полке, на которой стояли склянки с сушеными травами и порошками. Нашла ту, от которой несло сивайем, и высыпала ее содержимое в воду.

Карл и Эльма закашлялись, я же вдохнула поглубже и с нескрываемым удовольствием забралась в чан.

После стольких месяцев, проведенных в заточении, горячая вода казалась непозволительной роскошью. Я терла себя до тех пор, пока кожа не начала скрипеть, и еще дважды заставляла муженька ходить с ведрами к колодцу.

— Полотенце.

Мне принесли ветхую застиранную тряпку. Я бросила ее под ноги, решив, что обсохну сама и вылезла из чана.

Теперь девушка в отражении выглядела чистой, но убогой. Как бродяжка, пораженная неизлечимой болезнью.

Некрасиво. А королева не может позволить себе быть некрасивой.

Без отрыва глядя на свое отражение, я принялась исправлять положение.

Волосы стали ровнее, пригладились и начали набирать длину. Сначала рваными гранями спустились по линии скул, потом до лопаток и, наконец, вытянулись до поясницы. Потемнели, а местами, наоборот, проступили медовые пряди. Бледность кожи исчезла, и на щеках заиграл нежный румянец.

Мне уже нравилось мое новое тело!

И моему муженьку тоже. Я видела его отражение позади себя. Его взгляд, алчно пожирающий нагую фигуру, нервно дергающийся кадык.

Он был отвратителен. Но для дела сойдет.

Я поманила пальцем, и он, не в силах сопротивляться притяжению демоницы, тут же подбежал.

— Ближе!

Послушно сделал еще шаг.

— Целуй так, словно это последний раз в твоей жизни.