Ненужная семья (СИ)

Широкими шагами направляюсь в гостиную и застаю друга, сидящим в кресле. Ян с философским видом разглядывает, как переливается янтарная жидкость в широком стакане. Я даже не помню, когда в последний раз видел, чтобы Батурин пил. Бросаю взгляд на стоящий рядом графин. Судя по оставшемуся в нём количеству и тому, что сейчас перекатывает в стакане Ян, то друг ничего не выпил.

— Не ждал тебя так рано, — подхожу и протягиваю руку.

Ян с громким стуком ставит стакан на полированную поверхность, поднимает на меня взгляд и пожимает протянутую ладонь.

— Я и сам не знал, что приеду так рано, — произносит безэмоциональным голосом.

Зашибись, денёк! У него-то что могло случиться?

— Всё нормально? — спрашиваю осторожно, зная, как Батурин не любит, когда его расспрашивают о личном.

— Смотря с какой стороны смотреть, но в целом — будем работать, — бросает одну из своих любимых фраз, когда дело заходит в тупик. — У тебя что? — меняет тему.

— В больнице был, — вздыхаю и падаю в соседнее кресло.

— И что там? Хотя, не говори. Дай угадаю. Судя по светящемуся нимбу, тебя приравняли к богу, и счастливая мать за спасение дочери с распростёртыми объятиями готова на всё, чтобы отблагодарить спасителя, — цедит с ядовитой усмешкой. — «Алан, я ваша навеки!» — кривляется, изображая из себя страстную девицу. — Угадал?

— Почти. Хреновая из тебя актриса, Ян.

— Пардон. В театральный не взяли. Мордой не вышел. Ладно, что там? Не вижу радости на лице?

— На, держи, — кидаю в Батурина свёрток с деньгами.

— Что это? — ловит и крутит в руках, как обезьяна кубик Рубика.

— «Благодарность», — отвечаю и упираюсь в недоумённый взгляд.

— Благодарность? От кого? — мгновенно становится серьёзным.

— От Яси.

— Вообще-то, я имел в виду другую «благодарность».

— А сбылось это, — цитирую с усмешкой.

— Только не говори, что это деньги.

— Могу не говорить, но это деньги, — подтверждаю.

— Да ладно?! — не верит мне на слово и снимает упаковку. — Вот это поворот… — медленно охреневает.

— Он самый.

Пересчитывает сумму и разводит руками.

— Вынужден признаться: не ожидал, — произносит с уважением в голосе. — Беру все свои слова обратно. Теперь мне понятна твоя кислая физиономия, — хмыкает, но я пропускаю мимо его издёвку.

— Это половина айсберга.

— Что ещё?

— Динара была в больнице и притащила туда Руслана.

— Зачем?

— Хочешь, спроси его сам. Я пока не рискну.

— Вообще-то, сегодня день защиты детей, — напоминает Ян.

— Но не их недоматерей.

Ян хмурится, видимо, принимая вину на свой счёт.

— Мир, я оставлял Михайлова следить за Динарой. К вечеру у тебя будет подробный отчёт о всех её передвижениях.

— Мне похрен на её передвижения. Всё, что мне нужно, чтобы дело двигалось в сторону развода. Всё. На всё остальное мне плевать. Ты все свои вопросы решил?

Всё-таки мне спокойнее, когда Ян лично контролирует ситуацию. Вряд ли бы он допустил появление Динары в больнице, а Михайлова в тонкости не посвящали. И вот результат.

— Нет. Но пока моего личного присутствия не требуется. Так что…

— Только давай без «я ваша навеки», ладно? — перебиваю Батурина. — По какому поводу коньяк? — киваю на так и стоявший на столе крепкий напиток.

— А, это? Верного друга провожаю в последний путь.

— Соболезную.

Вместо ответа Ян кладёт на стол свой айфон, почти по центру экрана которого красуется небольшое отверстие.

— Это… что? — беру телефон в руки и подношу ближе, что лучше рассмотреть «произведение искусства».

— Это смертельный удар обычным кухонным ножом, Алан.

— Кто его так? — сглатываю, разглядывая действительно погибшего верного друга. Айфон у Батурина, больше, чем средство коммуникации, и служил он ему верой и правдой.

— Вопрос неверный. Что там за нож, что проткнул противоударное стекло, будет правильней.

— Так, может, тебя с этим стеклом… обманули?

— Эта мысль мне тоже приходила в голову. Проверим.

— Ты новый себе взял?

— Телефон? Китайскую звонилку взял пока, — морщится.

Словно в подтверждение раздаётся противная стандартная мелодия.

— Слушаю, — рявкает Батурин, и я наблюдаю, как его брови медленно ползун вверх. — Кто? — рычит. — Что значит, «я не знаю»?! Узнать!.. Вашу Машу! — отключает вызов. — Одни дилетанты кругом! Детский сад, штаны на лямках, честное слово! Убил бы, — ругается вслух.

— Ты же сам говорил, что сегодня день защиты детей.

— Эти «дитятки» уже давно вышли из детского возраста. Алан, ты Суржановскую к Лазаревой отправлял? — впивается в меня взглядом.

— Кого? — усиленно вспоминаю, кто это может быть, и ни одного знакомого имени на ум не приходит.

— Владислава Суржановская — телевизионная звезда скандальной журналистики, — называет Ян, и я смутно припоминаю, что действительно слышал эту фамилию пару раз.

— К какой Лазаревой? — неприятный холодок пробегает по моей спине, и я кончиками волос ощущаю приближение грядущего трындеца.

— Аделине Александровне, которая замутила с мужем твоей Ясмины.

Личное местоимение, употреблённое Яном, мне очень нравится, всё же остальное — вызывает напряжение.

— Нет.

— Точно?

— На хрена мне это надо, Ян? Чем сильнее у них любовь, тем мне же лучше.