Ненужная жена. Рецепт любви

— Недолго уж осталось, — в маленьких, заплывших жиром глазках толстяка сверкнула недобрая радость.

— Сколько б ни осталось, — так же хладнокровно парировал красавчик. — а пока что слово Господаря тут закон. Эй, взять его, да рот поплотнее забейте, чтоб не смел орать!

Только тут толстяк почуял какой-то подвох. Верно, Господарыня обещала ему много власти после смерти Господаря. Говорила, что все его слушаться будут, если он поддержит ее и привезет в дом мужа.

Да только с будущим вельможей так не обращаются.

Налетевшие слуги господаревы подхватили его под руки, скрутили, рот заткнули кляпом.

И он ни писком, ни криком не смог оповестить свою госпожу о том, что, похоже, их здорово надули с нездоровьем Господаря-то…

Красавчик обернулся ко мне.

— Ты провидица, что ли? — спросил он. — И верно ведь, Альба не стала больше прятаться. Пришла.

— Я не провидица, — ответила я, спрыгнув с седла. — Просто ей прятаться больше негде. Звериный Царь отрекся от нее. Беззащитна она. С Господарем что?! Где он!?

Красавчик с ног до головы оглядел меня, наверное, удивляясь храбрости, с которой я отправилась в лес, разрушать злую магию Альбы. Ради Господаря… Ради моего Влада.

— Что ж, — тяжело произнес он. — Идем. Ты должна увидеть все своими глазами. Только не звука. От этого зависит и твоя, и его жизнь.

Он не настаивал ни на том, что Господарь снова простит свою Альбу, ни на том, что мне не нужно вставать между ними. Теперь он не был уж уверен в ее чарах. Но все же луч надежды в нем теплился.

Он хотел, отчаянно хотел, чтоб я отступилась от Господаря. Увидела тень любви к Альбе в его глазах и отступилась. Услышала слова печали и тоски, и покинула Господаря.

Подарила ему, красавчику, свою верность и готовность бороться. На это он надеялся.

Но ничего этого не сказал.

Тайными коридорами он провел меня к спальне Господаря.

Резная решетка была установлена над изголовьем его.

За нею мы и встали.

— Господарыня Альба к Господарю! — крикнул слуга у дверей, и я невольно вздрогнула.

Сейчас снова свою соперницу увижу. Посмотрю в ее неистовые глаза. Она, все-таки, молодец. Сильная, смелая. Отчаянная до безумия. Преследующая свою цель до конца, как кровожадная гончая.

Только душа ее мертва и черства.

***

Господарь лежал неподвижно.

В своей серебряной тяжелой маске.

В перчатках. Руки его лежали поверх одеяла, и казались бессильными, неподвижными. Почти мертвыми.

Альба шагнула к нему.

Лицо ее по-прежнему ничего не выражало. Ни печали, ни радости. Ничего.

Она слегка прихрамывала, и сквозь платье проступало темное пятно на боку. Там, где ее ранили слуги господаревы. Но она как будто не замечала боли.

Она долго шла к этой цели, много сил потратила, и наконец добилась своего.

Господарь лежал перед ней, поверженный.

— Ты слышишь меня?

Господарь не ответил.

Не слышно было даже его дыхания. Словно жизнь замирала в его теле, испарялась, как вода на солнцепеке.

Альба тихо, как тень, скользнула под полог к Господарю, присела на краешек постели. Заглянула в неподвижное серебряное лицо.

— Ты видишь меня?

Кажется, и глаза Господаря были закрыты. Он ее не видел. Не смотрел.

Все говорило о том, что он доживает последние мгновения, лишь чудом дождавшись свою прекрасную любимую жену.

Вмиг ее лицо переменилось. По неподвижным губам скользнула адская улыбка, красивое лицо исказилось так, что стало уродливым от злобы.

— Я победила, — прошептала она, задыхаясь от чудовищной, жестокой радости, глядя на неподвижно лежащего человека. — Я победила тебя! Я отныне Господарыня, единственная правительница и глава двух благородных семей! Я!

Она склонилась к самой серебряной маске и прошептала:

— Я сломала вас всех об колено, вы, сильные и гордые мужчины!.. И все — богатство, титулы, слава, — достанется мне. А ты, такой гордый, такой благородный и сильный, ничего не сделаешь мне. Ты ел яд с моих рук, как кроткий агнец. Ты уйдешь в мир теней, как самый ничтожный из смертных. Как глупец. Как послушный и трусливый раб, что пьет яд из страха наказания. Я наказала тебя!

Господарь и теперь молчал.

Только сердце его забилось сильнее.

Но тот, у кого сердца нет вовсе, разве услышит чужое?..

— И знаешь, за что? — продолжала Альба, вся трясясь от злобы. Она дышала часто-часто, сквозь сжатые зубы. На нее накатывал то ли злобный припадок, то ли безумие.

— Знаю. За милосердие, которое ты считала слабостью.

Такого страшного крика я не слышала никогда.

Господарь отшвырнул одеяло, и оно взвилось черным душным крылом над головой испуганной Альбы. Она упала на пол, вжалась в доски, спрятала лицо и скулила, словно над ней бомба взорвалась.

А он, полностью одетый, даже в сапогах, поднялся с постели, и ногой отпихнул воющую жену.

Ремни стягивали его грудь. Черные доспехи были словно чешуя дракона. Грозно и страшно.

— Ну, что ж ты не обнимешь любимого мужа? — прогудел он, тяжко шагнув по скрипнувшему полу. — Ты же ждала меня с победой с войны, так?

Альба перестала притворяться. Ни следа от кротости и смирения на ее лице не осталось. Только злоба и демоническая одержимость.