Ненужные

Спустя несколько дней после шокирующего события, произошедшего в их доме, Элизабет и Билл совершенно перестали понимать свою дочь. Амелия практически перестала спать по ночам. Приходя пожелать ей спокойной ночи, родители находили ее в легкой ночной рубашке, сидящей на подоконнике у открытого настежь окна. Билл молча подхватывал дочь на руки, укладывал в постель и захлопывал окно. Потом, поцеловав Амелию в лоб, выходил с потухшим взглядом из комнаты.

–Я не могу понять, за что нам все это, Бэт? Мы же ничего плохого в своей жизни никому не сделали? За что же Он, так наказал нас?– Билл остановил забитый взгляд на жене.

–Не знаю, дорогой! У нас образцовая семья, великолепный дом. Мы с тобой отлично зарабатываем, и ни в чем не нуждаемся. До недавнего времени, я была абсолютно счастлива! И вдруг, выясняется, что у нас ненормальный ребенок,– Элизабет беззвучно заплакала.

–Ты все-таки думаешь, что наша дочь чокнутая?– спросил Билл, впервые заставив себя произнести это страшное слово.

–Господи! Помоги нам! Мне так стыдно, что я родила такое! Как теперь смотреть в глаза родственникам и друзьям? Мы же еле их выпроводили со дня рождения Амелии. Еще пришлось врать, что у нее резко поднялась температура, и мы просим всех уйти, – причитала Элизабет.

–Да!– тяжело вздохнул Билл.– Целых две недели мы уже избегаем родственников и их вопросов, и никого не можем пригласить к нам в гости.

–А ты знаешь, что она еще разговаривает сама с собой?– спросила Бэт.

–Дорогая, я думаю, что мы крепко влипли! Если в Ивленде узнают, что моя дочь сумасшедшая – это будет серьезный удар по моей репутации! А это, в свою очередь, негативно отразиться и на нашем бизнесе. Ты ведь знаешь, что люди хуже зверей. Они готовы вцепиться тебе в глотку, как только ты дашь слабину! Представляю, каким ядовитым голосом, они будут шептаться о нашей дочери и о нас! Страшно будет выйти на улицу!

–Билл, но это же наш ребенок, которого мы так долго ждали,– Элизабет закрыла лицо руками и затряслась мелкой дрожью.

Глава 6

Спустя две недели поведение Амелии не только не пришло в норму, но стало еще более пугающим. Теперь она каждую ночь разговаривала с кем-то в своей комнате. Несколько раз Билл врывался к дочери, услышав ее голос, но находил там только ее, одиноко сидящей на подоконнике.

Разговоры и даже угрозы не помогали родителям привести ее в чувство, «починить» ее, и вернуть все, как было раньше. С каждым днем Амелия еще больше замыкалась в себе. Звонкий детский смех уже не посещал стены этого дома.

Элизабет и Билл оставили свои тщетные попытки помочь дочери. С каждым днем в их тела все острее вонзались уродливые человеческие чувства: неприязнь, стыд и раздражение.

Бэт преследовали кошмарные видения, которые охотились за ней практически каждую ночь. Она уже была не в силах самостоятельно заснуть, и поэтому на помощь приходило сильное снотворное, которое теперь не покидало ее ночной столик в спальне. Но, не смотря на все эти попытки уйти от угнетающей действительности, Элизабет часто видела кошмарный сон, в котором находила отрезанный посиневший мизинец в своей постели. Она пыталась стряхнуть его на пол, но он словно приклеивался к ее простыне, а затем вся ее постель становилась красной и липкой. Она начинала кричать и звать на помощь, но никто не слышал ее, и тогда, почувствовав резкую боль в ногах, она опускала взгляд и видела, что у нее нет пальцев на ногах – вместо них торчат окровавленные обрубки. Бет начинала кричать еще громче, срывая голос и…просыпалась, абсолютно мокрая от пота, с глазами полными нечеловеческого ужаса.

Билл тоже часто стонал и ворочался во сне, но принимать снотворное он категорически отказывался, объясняя это тем, что он не сторонник таблеток и в состоянии контролировать свое эмоционально состояние, по крайней мере, пока. Все чаще он стал задерживаться на работе и совсем не спешил домой. Жизнь его развалилась на две части: до дня рождения Амелии и после. Дом пугал и отталкивал Билла. У него складывалось ощущение, что его жилище захватили чужие мерзкие существа и, установив там свои порядки и новые правила, прогоняют его прочь.

Билл чувствовал болезненную неприязнь к своей дочери. Он перестал ее обнимать, разговаривать с ней, и уже не укладывал спать, заботливо стаскивая с подоконника. Отцовские переживания за жизнь этого несчастного ребенка, растворились в потоке большей жалости к себе и своему будущему.

Амелия всеми силами старалась не замечать «новое» поведение родителей по отношению к ней. Она спускалась вниз только к завтраку, обеду или ужину. Чувствуя напряжение за столом, девочка старалась, как можно быстрее расправиться с едой, и подняться к себе в комнату, которая стала для нее настоящим прибежищем от окружающего глупого мирка ее родителей.