Ненужный

«… Начнем. Во-первых, этот мужчина не благородного происхождения. Пытается прослыть таковым, но точно не дворянин. Посмотри, как оглядывает дам, что проходят мимо него. Взгляд слишком явный, пристальный и компрометирующий. Такое еще было бы простительно юнцу, но никак не мужчине средних лет. Он точно не благородный, но усиленно пытается им казаться. Во-вторых, он явно не богат. Пожалуй, даже обеспеченным человек его не назвать. Одежда же скорее всего не его. Может на прокат взял такой дорогой костюм, а может и снял с кого-то. Пиджак ему немного жмет, а штаны чуть коротковаты, хотя это сразу и не заметно. Видишь, как он водит плечами, и время от времен поправляет поясницу?».

Горящими глазами Рафи уставился на того мужчину, пытаясь увидеть что-то еще.

«… В-третьих, он здесь не просто так прогуливается. Явно кого-то здесь ждет. То и дело оглядывается по сторонам, хотя и старается это делать незаметно. Кстати, кажется, его очень привлекает вон тот магазин».

Судя по всему, Голос имел ввиду ювелирную лавку на первом этаже.

«… Думаю, Рафи это мошенник или даже грабитель, что поджидает свою жертву. Видишь, как он встрепенулся, когда из лавки кто-то вышел⁈ Пристально смотрит, словно оценивает богатство посетителя лавки…».

— А это еще кто? — удивленно вскрикнул паренек, заметив, что рядом с тем господином остановился какой-то пацан-попрошайка в мешковатой куртке и большой кепке с козырьком. — Черт? Это же Симон из сквада! Я его в доме видел.

Теперь-то все было понятно. Господин в дорогом костюме, действительно, был вором и грабителем, нападавшим на горожан с деньгами. А где еще искать таких, как не у ювелирной лавки. Беспризорник же был на подхвате. Принеси-подай, одним словом.

Рафии хотел было уже что-то еще спросить у Голоса, как тот живо напомнил о себе.

«… Слушай, Рафи, заболтались мы с тобой. Что-то мадам Калышева припозднилась. Давно уже должна была появиться. Она же никогда допоздна не засиживалась. Может посмотреть одним глазком?».

Парнишку не надо было о таком упрашивать. Застоявшийся Рафи одним махом взобрался на изгородь и уже через мгновение мягко спрыгнул на той стороне. Чистая обезьяна, которых в цирке показывают.

— Через парадную нельзя, засекут. Может через поварскую попробовать. Там тетя Валя допоздна прибирает. Если постучаться, то пустит. Добрая, всегда меня горячими пирожками подкармливала, — мечтательно улыбнулся он, быстро прошмыгнув вдоль стены к торцы здания. Поварская располагалась со двора, где как раз и был черный ход. — Говорила, что очень на ее покойного сыночка похож.

В этот момент, словно специально, небольшая дверь черного хода отворилась, выпуская наружу полную женщину в сером халате.

— Теть Валь! — радостно вскрикнул Рафи, подбегая к ней.

Та обернулась и ойкнула, едва ведро с помоями от неожиданности не выронив. Узнав паренька, тут же заулыбалась, а потом и заохала, как наседка над цыплятками.

— Рафи, мальчик мой⁉ Ты⁈ Иди сюда! — обняла, обдавая чудным ароматом свежевыпеченного хлеба. Рот у Рафи тут же наполнился слюной. Пахло, честно говоря, еще и рябиновкой. Чувствовалось, тетя Валя уже приняла сегодня немного своей знаменитой наливки. — Где же ты был, неугомонный⁈ Совсем пропал. Я уже и всплакнула, как про тебя вспоминала.

Уборщица, действительно, всхлипнула. В ее глазах появились слезы, вот-вот заплачет.

— Подожди-ка, ты же голодный поди⁈ — тот даже ответить ничего не успел, как сильная рука подхватила его и потащила за собой к двери. — Сейчас покушаешь у меня. Наверное, с утра как оглашенный носишься, а у самого во рту и маковой росинки не было.

Усадив его за большой деревянный стол, над которым висели самые разнообразные поварешки, сковородки и ложки, быстро принялась носить рядом. То миску с кашей рядом положит, то краюху черного хлеба, то поднос с пирожками, то стакан с компотом. Сама же рядом села и с умильным выражением на лице стала наблюдать за ним.

— Вкушно, просто ум отъешь! — прошамкал Рафи, набрасываясь на угощение. — Спасибо, теть Валь!

— Кушай, кушай, мой хороший! Смотрю, совсем исхудал. Одежда, вона, висит, как на вешалке. А Ланочка поди… — и тут она давится словами, видимо, вспоминая про произошедшее. Тут же вновь начала всхлипывать и шумно сморкаться появившимся в ее руке откуда ни возьмись платком. — Ох, горе-то какое… Девочка моя… Совсем крошка… Тетей меня называла… Я же видела ее тогда… Дура-баба, думала, проверяющие какие-то приехали…

Встрепенувшийся Рафи уже было хотел открыть рот, как его резко одернул Голос. Мол, не торопись, не спугни. Пусть сама все расскажет.

—… Увезли, значит, мою девочку… — приговаривали она, уже не обращая внимания на текущие слез. — Ироды… А этой крашенной сучке Калышевой так и надо! Чтобы ее черти на том свете, как сидорову козу, драли, — со злостью фыркнула уборщица. — Она все затеяла, точно она!

Раскрасневшаяся женщина, не обращая внимания на Рафи, достала из шкафчика штоф с рябиновкой. Нацедила стаканчик и залпом опрокинула его в рот.