Необъявленная война

Большое спасибо вашему командующему армией Ермаку (командующий 40-й армией генерал-лейтенант Ермаков). В прошлую зиму, когда мои соплеменники умирали от голода, не Пакистан, не Иран, а именно он дал нам хлеба, крупы, одежды, обуви, тем самым спас нас от смерти. Если сейчас по вашей вине произойдёт вооружённое столкновение, то потери с каждой стороны будут большие. Я чётко представляю: при нынешней ситуации ваша колонна находится в очень опасном положении, в течение нескольких секунд колонна может взлететь на воздух. В итоге также пострадают и мои соплеменники. В случае кровопролития и гибели ваших бойцов, прилетят ваши вертолёты и самолёты, произведут ракетный удар, и от нашего кишлака останется мокрое место. Таких случаев в последнее время было немало. Поэтому этот конфликт нужно решить малой кровью – смертью одного человека, а не всей вашей колонны, и тем самым мы выполним «пуштунвали». Если сейчас мы решим этот конфликт мирным путём, то обещаю, колонна ваша не пострадает. Вы, господин командир, о принципах и правилах «пуштунвали», наверное, не слышали и не знаете, что это такое.

Не зная, что предпринять и как выйти из этой тяжелейшей ситуации, чтобы спасти от верной смерти своего подчинённого, старшина Сафин начал прокручивать все варианты решения этого проклятого конфликта. Он предстал перед неразрешимой проблемой: как спасти от смерти своего подчинённого, не допустив нападения на колонну гранатомётчиков, тем самым сохранить военное имущество, безопасность колонны и водителей боевых машин, а также не нарушить закон «пуштунвали».

Услышав из уст аксакала слово «пуштунвали», Сафин вспомнил о своде законов этого племени и сказал:

– Простите меня, уважаемый аксакал, но я ещё у себя на родине подробно изучил и хорошо знаю ваши законы и обычаи, в том числе и «пуштунвали». У каждого народа своя конституция, свой свод законов, и только сам народ решает, по каким правилам им жить. Находясь на вашей земле, мы также стараемся соблюдать ваши законы. К сожалению, не все наши шурави придерживаются этих правил. В «пуштунвали» написано, что пуштун должен быть храбрым воином и признавать право кровной мести, но при этом он обязан быть милосердным.

В данной ситуации, пользуясь законами «пуштунвали», я прошу вас в отношении бойца, виновного в гибели вашей соотечественницы, не применять принцип кровной мести, а проявить к нему милосердие. Мы со своей стороны пострадавшей семье компенсируем ущерб. Оттого что вы убьёте этого парня, оставшимся сиротам никакой пользы не будет, а для матери погибшего бойца это будет огромным горем.

Старик, услышав из уст парня эти слова, проникся к нему большим уважением. Ему и самому не хотелось лишать жизни этого солдата, но жестокие правила «пуштунвали» от него требовали принять равноценные этому преступлению меры. Если он сейчас не защитит честь и достоинство своего племени, то это на него и его племя ляжет позорным пятном, и ничем его не сотрёшь, к тому же это за собой повлечёт всеобщее презрение как со стороны его соплеменников, так и других племён.

– Сынок, – сказал аксакал Ринату, – ты храбрый, мужественный воин, как настоящий командир, защищаешь своего подчинённого. Сынок, я с твоим предложением согласен на сто процентов, но последнее слово остаётся за родными погибшей женщины. Я им сообщу о вашем предложении. Родственники погибшей женщины от вас могут потребовать неподъёмную компенсацию, поэтому по секрету скажу, этой семье достаточно дать пять мешков муки, риса, сахара, а также стиральный порошок, соль, спички. Не скупитесь. Это будет благородно с вашей стороны. Аллах вас в будущей жизни за это отблагодарит. В трудную минуту Всевышний и вам также придёт на помощь.

Сейчас Сафин оказался меж трёх огней: к предыдущим проблемам прибавилась статья за разбазаривание военного имущества, а это – прямая дорога в дисбат.

Старшине Советской армии впервые в своей жизни пришлось, как заядлому торгашу на базаре, торговаться с родственниками погибшей. Как тут не торговаться, ведь он распоряжается не своим личным, а государственным военным имуществом.

В конце концов переговоры прошли успешно. Когда старшина автобата из рук пуштунов вызволил «пленника», от всего пережитого в его чёрных, как смола, волосах появилась седина. Он, упав на землю, обнял ноги своего спасителя и, не веря в происходящее, безудержно рыдал.

Сафин прекрасно понимал, что за разбазаривание военного имущества ему придётся ответить по всей строгости советских законов.

Показательный детдом

В этом заведении, которое располагалось на окраине города, на первый взгляд всё было идеально. Большая территория была огорожена высоким забором, а на проходной круглосуточно дежурил секьюрити. Здесь был железный порядок. Сюда вход посторонним был строго запрещён, а выход воспитанникам – только по разрешению самой Бандерши, как за глаза называли директора детдома Элеонору Ашотовну обитатели этого закрытого заведения.