Необязательная страна

Так в чем же состоят интересы Америки на Ближнем Востоке? Как мы станем их защищать, когда старые режимы падут, а новые будут пытаться приобрести какую-то форму? Сможем ли мы оказывать какое-то влияние на результаты? Как нам надо подготовиться к подъему исламизма, гражданским войнам, падению государств, смене курсов и возрождению диктатур? Нам нужны ответы на эти вопросы и стратегия реализации лучших и недопущения худших вариантов, а также стратегия защиты наших интересов при этом. Америка не может и не должна решать судьбу Ближнего Востока, но ей должны быть понятны ее ставки в регионе, и она не должна бояться предпринимать шаги для подталкивания событий в более благоприятном для себя направлении в то время, когда этот важный регион мира стоит перед решающим выбором. Недостаточно занимать пассивную выжидательную позицию в отношении разворачивающихся событий, а ряд вялых реакций и тактических маневров нельзя назвать стратегией. Стратегия требует наличия четкого представления о наших интересах и путях их реализации, оказывая самое сильное по возможности влияние на динамику этих событий, которые, собственно, и формируют регион.

Подход президента Обамы к Ближнему Востоку с самого начала носил отстраненный характер. Он хотел улучшить облик Америки в мусульманском мире и исходил из того, что самым лучшим способом этого добиться будет закончить непопулярные войны, которые Америка вела там. Его образ действий заключался в прекращении вовлеченности: отказаться от имевшихся обязательств, прежде всего в Ираке и Афганистане, и избегать новых осложнений. Его подход к арабо-израильскому мирному процессу служит ярким тому примером. Речь Обамы в Каире в июне 2009 года произвела впечатление на мусульман предложением к Израилю прекратить строительство поселений на Западном берегу. В 2011 году он сделал такой же провокационный призыв к Израилю – согласиться на возвращение к границам 1967 года (с взаимно согласованными с палестинцами участками территории). Но мусульманский мир ошибся, полагая, что эти призывы означали готовность Обамы засучить рукава и помогать им в урегулировании проблем¹⁷¹. Фактически же «никогда пропасть между обещанием и выполнением во внешней политике Обамы не была такой большой, – пишет бывший американский дипломат и обозреватель арабо-израильской действительности Мартин Индик, – как в это время [мирного процесса]»¹⁷².

Обама начал свою деятельность с нового подхода к этому вопросу. Он рьяно придерживался своих обязательств по Израилю. И все же он признавал разрушительное воздействие, которое медленно развивающийся конфликт оказывал на облик Америки и региональную стабильность, и не стеснялся говорить о повседневных унижениях, которые представляла израильская оккупация для палестинцев. Многие арабы и мусульмане были обрадованы, а многие израильтяне возмущены, но никто ни с той, ни с другой стороны водораздела не должен был так возмущаться. Все дико переоценили готовность Обамы оказаться вовлеченным в продолжение мирного процесса.

Обама лишь имел в виду умиротворить арабское общественное мнение и обозначить некие ориентиры, которым должен следовать Израиль. Потом, как он надеялся, само собой ускорится дипломатическое взаимодействие и в конечном счете будет найдено некое решение. О чем он не подумал, так это о том, чтобы выбрать войну вместе с Израилем или возложить на США значительно большую роль в организации дипломатического прорыва. Он определенным образом не думал о всеобъемлющей дипломатической стратегии, которая создала бы необходимый контекст и рамки для компромиссов с обеих сторон (приостановка строительства новых поселений могла бы стать частью этого). Взамен он продолжил нескоординированным и непродуктивным образом делать упор на одном нереалистичном требовании, что привело к немедленной приостановке всего процесса. Он был полон решимости вывести Америку из Ближнего Востока и полагал, что смог бы сделать это путем ведения жесткого разговора, но с обочины.