Необитаемый город

— Вы еще… не полностью здесь? Вы контролируете себя?

Контролирую себя? Ванек говорил в машине, что хочет завладеть моим телом и контролировать его.

Возможно, а скорее наверняка, это происходит у меня в голове. Мозг из ничего сконструировал весь этот сценарий, взяв бредовые претензии Ванека и сплетя их в бессмысленное, но в то же время единое целое. Не могу сказать, реальность это или нет, потому что нет точки отсчета, внешних данных, которые задали бы контекст. Отдал бы что угодно, лишь бы все это оказалось дурным сном. Чтобы сейчас проснуться в больнице Пауэлла, съесть тарелочку овсяной каши, поиграть с Линдой в продавца и покупателя. Вернуться к прежней жизни. Она, эта жизнь, была ужасна, я ее ненавидел, но она принадлежала мне! При правильном лечении она была бы моей всегда. Единая устойчивая реальность без всяких монстров, без убийств и заговоров, которую я не отдал бы никому.

Больше не буду убегать. Я пришел сюда, чтобы найти ответы.

Киваю фермеру:

— Контролирую. Но сейчас мне нужна ваша помощь. Можете спрятать меня?

— Конечно. — Он тащит меня к забору. — Скорее! Они не могут пройти на территорию без ордера. Ах, доктор, это так здорово! Вы должны увидеть лагерь — нам удалось многого добиться!

«Многого». Это заявление предполагает перемены; он думает, что я был здесь прежде. Не об этом ли говорил Ванек, настойчиво призывая вспомнить события двух потерянных недель? Что, если Ванек в самом деле завладел моим телом и заявился сюда? Это могло бы объяснить, почему меня называют его именем. Потом, когда полиция нашла нас, мы выпрыгнули из окна, а на сеансе томографии личность Ванека случайно стерли. Медицинская процедура снова сделала меня главным. Могло ли это случиться? Возможно ли такое вообще?

Мы перебираемся через забор, и я улыбаюсь фермеру. По другую сторону очень плотно растут высокие деревья с густыми кронами.

— Вам удалось многого добиться всего за несколько месяцев?

Он останавливается в удивлении, наклоняет голову:

— За несколько месяцев?

Теперь я удивлен еще больше:

— А разве больше времени прошло?

— Вероятно, в вашем несвободном состоянии это и могло показаться парой месяцев. Но на самом деле гораздо больше.

Едва услышав ответ, я понимаю, что знал его заранее. Но все равно уточняю, хотя и не без страха:

— И сколько же?

— Двадцать лет.

Двадцать лет. Фермер говорит не о недавнем посещении, он ведет речь обо мне, о Майкле Шипмане. Это ферма, на которой жил Милош Черни. Сюда привезли мою похищенную мать, здесь ее и убили. Здесь родился я.

Он думает, что я был Ванеком, еще даже не став самим собой.

— Покажите, — говорю я. — Покажите мне все.

Никаких сомнений, в меня что-то внедрили. А именно Ванека. Потом ждали двадцать лет, когда он начнет контролировать мое тело. Так происходило прежде, так происходит и сейчас с другими, а меня спасла… шизофрения! Нарушение химического баланса в мозгу. Забавно.

Насколько велик их План? Сколько еще людей они собираются подчинить… И что именно подчиняет нас? Что такое доктор Ванек? Что бы за этим ни стояло, я должен все выяснить и остановить их.

— Быстрее, — торопит он, — нас почти догнали. — Прыгаю с забора, и внизу меня встречает другой безликий; его лицо — еще одна размытая маска. — Отведи его к Элли. Я займусь полицией.

— Доктор, идемте, — говорит безликий, кладя ладонь мне на руку. При этом я ощущаю странную знакомую вибрацию. — Меня зовут Питер. Элли будет очень рада вас видеть.

Он аккуратно ведет меня через заросли, отклоняя ветки, чтобы я мог пройти.

За спиной раздается властный крик:

— Слышишь, ты! Кто только что перебрался через забор?

— Это частная собственность, — спокойно отвечает фермер. — Она принадлежит организации «Дети Земли» и законным образом управляется ими. Вы не имеете права входить сюда.

— Мы кое-кого ищем. Похоже, он прошел здесь.

— Здесь нет никого, кроме наших братьев и сестер по вере.

— В таком случае один из ваших братьев — беглый преступник!

— Боюсь, я не понимаю, о чем вы говорите.

— Мы получим ордер и вернемся, — доносится другой голос.

Все стихает, и мы с Питером пробираемся между деревьями к расположенной за ними жилой зоне, дома стоят рядами, не бараки или хижины, а именно дома, — все они простые и одинаковые. Окна темны, во дворах никого. Нигде ни света, ни звука. Еще один необитаемый город.

Глава 26

Мы идем между домами, поднимая клубы пыли. Здесь нет плитки или травы. Похоже на города-призраки Дикого Запада, только с современными однотипными домиками. Идем дальше, и я начинаю их замечать. Безликие люди, одетые как придется, запертые в некоем убогом подражании респектабельной пригородной жизни. Человек толкает перед собой газонокосилку по голой земле. Две женщины стоят друг против друга, держа пустые коричневые пакеты из бакалейной лавки. Мальчик играет в мяч, снова и снова ударяя им о землю, а за его спиной то же самое делает другой мальчик. Не слышно разговоров, не видно никакого света. Это подобие жизни в бледном безжизненном теле.

— Что это за место?

Питер кивает в сторону людей: