Необходима осторожность

– Боюсь, – говорил м-р Чэмбл Пьютер, произнеся какое-нибудь особенно невразумительное изречение, – что я грешу избытком юмора. Но как бы мог я без него обойтись в этом нелепом мире?

Иногда Эдварду-Альберту казалось, что этот юмор сродни получившей всемирное распространение удобной скептической формуле «так ли это?», но, не будучи твердо в этом уверен, он все же не решался употреблять названную формулу в разговоре с м-ром Чэмблом Пьютером.

Излюбленной мишенью конфиденциальных реплик м-ра Чэмбла Пьютера был молодой светловолосый студент-американец, полный энтузиазма ко всему, что здоровым консервативным чутьем Эдварда-Альберта и м-ра Чэмбла Пьютера решительно осуждалось как порочные и зыбкие изобретения и открытия современной науки. Его формой самоутверждения была осведомленность, его лейтмотивом – «Вы не можете себе представить». Одно время в пансионе м-сс Дубер нельзя было раскрыть рта, не услыхав в ответ: «Теперь все это изменилось». Заходил разговор о музыке – он заявлял, что только теперь удалось добиться чистого звучания, что скоро новые замечательные инструменты придут на смену обыкновенному оркестру. Не сегодня-завтра прежняя музыка станет казаться тусклой, жалкой и невыразительной. Мы будем слушать пластинки и удивляться. Придется полностью переоркестровать все, что в прежней музыке сколько-нибудь достойно внимания… Шла речь о кино, которое порядочные люди стали признавать хотя и довольно вульгарным, но все же развлечением благодаря Чарли Чаплину и Мэри Пикфорд, – наш юноша тотчас пускался в рассуждения о звуковых, цветных и объемных фильмах, которые вот-вот завоюют наши экраны.

– Чепуха, – шептал м-р Чэмбл Пьютер. – Ни в чем нет меры. Просто смешно.

Толковали об авиации – он рассказывал о самолетах, которые будут летать с грузом гигантских бомб через Атлантический океан на Берлин, подниматься к границе атмосферы, облетать земной шар меньше чем в сутки. А? Что вы на это скажете? Чэмбл Пьютер поймал взгляд Эдварда-Альберта.

– А на луну? – прошептал он.

Особенно нелепое впечатление производили разговоры молодого человека о таких новомодных бреднях, как психоанализ, теория относительности и новые промежуточные звенья между человеком и обезьяной.

– Какой-то горшок со старыми, сгнившими костями, – заметил Чэмбл Пьютер, – и уже господу богу – отставка?

Американский юноша, кажется, чувствовал глухую враждебность м-ра Чэмбла Пьютера и держался начеку. Наконец он кинулся в драку – и оказался побитым.

Следуя своей раздражающей привычке, он отравлял аппетит обедающим назойливыми рассказами о якобы найденном в Родезии новом «предке человека».

– Вы немножко отстали с этими разговорами о человеческих предках, – заметил м-р Чэмбл Пьютер своим ласковым, издевательским тоном. – В наше время это называлось дарвинизмом, если не ошибаюсь.

– Что ж из этого? – сказал молодой американец.

– Но ведь вы всегда так ультрасовременны. Простите, что я улыбаюсь – у меня некоторая склонность к юмору, – но ведь вы, конечно, знаете, что дарвинизм уже много лет тому назад был разгромлен.

– Первый раз слышу об этом, – ответил слегка ошеломленный американец.

– Никто из нас не всеведущ, даже молодежь, – продолжал м-р Чэмбл Пьютер.

– Но что вы понимаете под словом «разгромлен»?

– Да то, что все под этим понимают. Превратился в развалины. Так что ничего не осталось.

– И кто же его разгромил?

– Вам, конечно, следовало бы это знать. Но у каждого свои пробелы… Какой-то профессор из Монпелье – я забыл фамилию… что-то там насчет птиц и пресмыкающихся – установил полную несостоятельность. Вам стоит познакомиться. Меня, откровенно говоря, эти споры никогда особенно не интересовали. Но это факт.

– Что вы рассказываете! – воскликнул молодой человек. – Ни один серьезный зоолог не пытался оспорить эволюцию органического мира и выживание либо отмирание видов в результате естественного отбора – с тех самых пор, как Дарвин выдвинул эту идею. Конечно, отдельные частности в отношении вариаций, например…

М-р Чэмбл Пьютер глядел на него с откровенной насмешкой.

– С тех пор как я в первый раз услыхал про эволюцию, мне было всегда совершенно ясно, что это чистейший вздор. Так что к чему тут препираться о частностях?

– Вы знакомились с доказательствами?

– Нет, – ответил м-р Чэмбл Пьютер.

У молодого человека даже дух захватило.

– Может быть, я человек отсталый и все такое, – продолжал м-р Чэмбл Пьютер, помолчав, – но я предпочитаю библейскую легенду о сотворении мира этой странной выдумке мистера Дарвина, будто большая обезьяна слезла с дерева, вся облысела и стала бродить по земле, пока не встретила другую обезьяну, самку, которой, по странной случайности, пришло такое же желание – очень, очень любопытное совпадение, если вдуматься как следует, – и что они вместе дали начало человечеству. По-моему, это невероятно до абсурда.

– Разумеется. Потому что это карикатура. Но вы знакомились с теорией? Знаете, как вопрос стоит на самом деле?