Необходимые вещи

Здравствуйте, миссис Ержик, скажет он, я Брайан Раск из соседнего квартала. Я учусь в Средней школе и мы вскоре собираемся распространять подписку на журнал, чтобы на вырученные деньги приобрести новые костюмы нашим оркестрантам. Вот я и опрашиваю людей, не желают ли они подписаться на журнал. Если хотите, я приду позже, когда у меня на руках будут бланки. Нам обещают премии, если много продадим.

Звучало вполне убедительно и тогда, когда он только составлял этот монолог по дороге и теперь, но все равно Брайан нервничал. Он еще постоял некоторое время на крыльце, прислушиваясь, не донесутся ли из дома какие- нибудь звуки - радио, телевизор (если, конечно, Вильма смотрит что-нибудь кроме "Санта Барбары", а до начала очередной серии еще добрых два часа), пылесос, наконец. Ни звука, полная тишина. Но опять-таки, это означает не больше, чем пустая подъездная дорога.

Брайан позвонил. Где-то в глубине дома он услышал слабое дивь-динь.

Он еще постоял, оглядываясь вокруг, не заметил ли его кто-нибудь из соседей, но Уиллоу Стрит, казалось, вымерла: И еще перед домом Ержиков была изгородь. И это прекрасно. Когда ты собираешься сделать

ДЕЛО

которое вряд ли одобрят люди - папа и мама, например, изгородь, это предмет первой необходимости.

Прошло не менее полминуты, но никто так и не открыл. Ну что ж, чем дальше, тем лучше. И все же семь раз отмерь - один отрежь. Брайан позвонил снова, нажав при этом кнопку дважды, и поэтому из чрева дома донеслось динь-динь, динь-динь. Ни ответа, ни привета.

Тогда все. Все хорошо. Но, честно говоря, все было очень страшно и еще более неловко.

Брайан еще раз на всякий случай оглянулся, довольно воровато, надо сказать, и повел велосипед, так и не подняв опоры, в небольшое пространство между домом и гаражом, которое весельчаки из Обшивки и Дверей Дика Перри в Южном Париже называли ветродуем. Там он велосипед и оставил, а сам направился на задний двор. Сердце забилось еще сильнее, чем прежде. Обычно, когда он так нервничал, у него дрожал голос, и теперь Брайан молился в душе, если Вильма окажется в саду, мало ли, может быть, цветы какие-нибудь сажает, и ему придется завести свой вызубренный монолог насчет подписки на журнал, чтобы голос дрожал не слишком явно. Если он будет блеять, Вильма Ержик может с успехом заподозрить, что он врет. А эти подозрения могут привести к таким последствиям, о которых даже думать не хотелось.

Завернув за угол, он остановился. Отсюда ему был виден задний двор, но не весь. И вдруг вся эта затея перестала казаться забавной. Теперь она показалась гадкой шуткой, не больше, но и не меньше. Тут ожил и заговорил внутренний голос. Почему бы тебе снова не сесть на велосипед, Брайан? И не поехать домой? Выпьешь стакан молока и все тщательно обдумаешь.

Да, эта идея была чрезвычайно заманчива. Он уже хотел развернуться, но тут перед глазами возникла картина, и гораздо более убедительная, чем прозвучавший голос. Он увидел длинную черную машину - "кадиллак" или "линкольн Марк IV", остановившуюся у его дома. Дверь открылась, и из машины вышел мистер Лилэнд Гонт. Только на Гонте на этот раз не было смокинга, какой носил Шерлок Холме в некоторых рассказах Конан Дойла. Этот мистер Гонт был одет в черный строгий костюм директора похоронного бюро - таким он предстал в воображении Брайана - и лицо его было отнюдь не дружелюбным. Темно-синие глаза еще больше потемнели от гнева, а губы растянулись, обнажив кривые желтые зубы, но не в... улыбке. Длинные худые ноги, словно ножницами, разрезали вдоль дорогу к подъезду дома, и мужчина-тень, приклеенный к каблукам его башмаков, походил на палача из фильмов ужасов. Подойдя к двери, он не остановится и не позвонит в звонок, о нет! Он просто-напросто просочится сквозь нее. Если мама Брайана попытается преградить ему путь, он отшвырнет ее в сторону. Если на его пути встанет папа Брайана, он собьет его с ног. А если младший братишка Брайана, Шон, помешает ему пройти, он запульнет его через всю комнату как футбольный мяч с одиннадцатиметровой отметки. Он станет подниматься по лестнице на второй этаж, бормоча имя Брайана, и розы на обоях завянут в тех местах, где на них упадет его тень.

Уж он меня найдет, думал Брайан, прислонившись к углу дома Ержиков, и лицо его при этом представляло из себя образец уныния. Не будет никакого смысла прятаться. Хоть бы я до самого Бомбея добежал. Он и там меня разыщет. А когда найдет...

Он пытался отгородиться от этого жуткого видения, выключить его, и не мог. Глаза мистера Гонта виделись ему как будто наяву, они росли и росли, превращаясь в синюю бездну, а затем в ужасающе непостижимую вечность цвета индиго. Он ощущал, как одинаково длинные тонкие пальцы мистера Гонта цепкими когтями впивались в его плечи. И он слышал, как трещит и лопается его кожа от этого хищного прикосновения. В ушах клокотал голос мистера Гонта: ты получил от меня то, что хотел, Брайан Раск, и до сих пор не расплатился.