Необручница: На острове любви (СИ)

— Поплавил, к шархалу, всё. И дужки тоже. С прежней прислугой, помнится, Амели пекла чудесные фруктовые пирожные. Надеялся, что как-нибудь переживём год и без них в том числе, не хотел ссориться с Амели…

Сир Брис выдохнул с возмущённым рыканьем и замолчал. С минуту мужчины ничего не говорили. И вдруг мой хозяин попрощался:

— Всё. Я пошёл, а ты жди Тибо.

— Помни о наказании за смерть лумера. Гадёныш того не стоит, а у тебя жена и ребёнок.

— Помню, — буркнул сир Брис, и стук двери оповестил о его уходе.

Кого они собирались ночью отправлять на континент да ещё на лодке? Я никак не могла понять. Неужели что-то случилось во время всплеска?

Сир Райан вырвал меня из размышлений, в третий раз спросил, всё ли у меня в порядке. Я ответила, что уже выхожу. Вытерлась свежей простынёй, оделась в чистую рубашку (когда успел приготовить?) и неуверенно вошла в спальню. Ходить босиком мне не дали, Риз заставил меня лечь в постель, на которой, словно по волшебству, были заправлены свежие простыни (грязные лежали на козетке), принёс столик с едой и заставил меня немного поесть.

— Из вас получилась бы отличная служанка, — заметила я, сдерживая зевоту. — Неужели на мужчин так благотворно действует сброс жемчуга, как будто вы с ним удаляете всю свою чопорность и надменность?

Сир Райан хмыкнул, а по губам пробежала тень желания засмеяться. Но он, очевидно, решил не выходить из роли серьёзного сира:

— Ану ли я вижу, или в тебя вселилась Амельдина? Кто ты, девушка?

Отчасти он был прав. Подобное говорила госпожа, странно было, что именно сейчас, когда я чувствовала себя неважно, её слова вырвались сами собой. Я прикрыла рукой зевок:

— Почему вы до сих пор здесь, сир Райан? Вы получили, что хотели, и даже, подозреваю, больше.

Откинулась на подушки, и мой жест был понят правильно. Герцог забрал столик с едой, отнёс его, а на обратном пути погасил свет во всех лампах, кроме одной. Вернувшись к кровати, на которой я к тому времени уже удобно устроилась, лег с краю, не раздеваясь, даже подушку не подтянул. Зевнул, расслабляясь. Изумлённая, я повернулась к нему, ожидая ответа на свой вопрос. Но вместо него, герцог пробормотал, используя иронию на каком-то новом уровне — не за счёт интонации, а самих слов:

— Спи и дай, наконец, немного поспать другим. До восхода осталось часа три. А с тобой, как я понял, надо быть осторожным, иначе залюбишь так, что потом сил на рудник не останется.

Можно было поспорить с герцогом на счёт подходящего для его сна места, но я уже уплывала в страну грёз. Успела пробормотать последнюю заинтересовавшую мысль:

— Почему вы всё помните, а я — нет?

Он помолчал. Развернулся ко мне, подкладывая руку под щеку:

— У всплеска есть один секрет. И я рад, что ты о нём не подозревала. Иначе не узнал бы много интересного… Надо будет предложить Его величеству передать рубеин в инквизиционную службу в качестве гуманного инструмента для пыток и… вправления голов неразумным сирам. Ты прости меня, летучая рыбка, до сегодняшней ночи, оказывается, я ничего не знал о женщинах. Обещаю тебе, что…

Обещания герцога я уже не слышала. Мне снился океан в лучшую погоду, и мои сёстры, с которыми я бегала по белым барашкам. Мы собирали мелкие ракушки, выброшенные к нашим ногам, и потом просили отца сделать нам королевские ожерелья из них…

Спала я, действительно, долго. Было ужасно неудобно застать сначала Эву, сидящую на козетке и читающую книгу, потом Тибо в аналогичной позе. У них, кажется, даже книга была одна на двоих. Я просыпалась, вставала, удивлялась, видя девушек, здоровалась с ними, шла в нужник и обратно; говорила, что кружится голова и сейчас, ещё немного полежу, пока они разогревают для меня отвар, — и проваливалась снова в сон.

В конце концов, часам к четырём моя лумерская суть восстановилась, и в теле больше не было той странной тяжести, ощущения которой преследовали, начиная с пробуждения возле сира Бриса. Интересно стало, кого сейчас увижу — Тибо, Эву или, не дай Владычица, Лею?

Заметив мои движения, Эва поднялась с козетки и спросила, как я себя чувствую. Искренне обрадовалась моему желанию одеться и сделать что-нибудь полезное. Она в который раз разогрела отвар и бульон, я охотно поела. Сказала бы даже, что проснулся зверский аппетит, мне всё казалось, что не наемся, пока последняя тарталетка не исчезла с разноса. Предложила Эве присоединиться, но она отказалась, поскольку сменила Тибо всего час назад, плотно пообедав.

Жевать одной в тишине было неудобно, и я начала расспрашивать Эву про всплеск, чувствовала ли она, что успели сделать слуги и какие дела остались. Вспомнила и про лодку, для кого вызывал её сир Брис?

Эва смутилась только от вопроса про всплеск. Ответила, мол, была с Керисом, своим женихом, но кто-то ещё стучался к ней, по счастью, Керис послал гостя к шархалу так, что тот сразу ушёл.

— А что за секрет у всплеска, ты знаешь? — загадочные слова сира Райна сами собой всплыли в памяти.