Необручница: На острове любви (СИ)

— Я покажу тебе, как, Ана! Но, клянусь, пока ты сама не будешь готова, я не потребую у тебя этой жертвы! Если ты захочешь, то уйдёшь, бросишь меня, и никогда мужчина, который станет для тебя первым, не заподозрит тебя в бесчестии… Но, прошу, Ана! Дай мне шанс. Не говори сразу нет! А когда ты положишь мне на стол этот платок, я без слов пойму, что ты готова помочь мне. Ана, ты обещаешь мне подумать?

Я медленно кивнула, и госпожа вздохнула с облегчением. В конце концов, от меня не требовали здесь и сейчас принести жертву. Маги всегда слыли людьми чести, ибо, по слухам, за напрасно данные обещания их наказывало ощутимо.

Тот день я считала необычным, но не знаковым. О случаях, когда лумерек нанимали маги, мы слышали постоянно. Но уже спустя год я буду вспоминать его как переломный в моей жизни. Изменится моё представление о магах и магии. Изменюсь я сама и мои желания. Придёт день, и я сама стану магессой с особыми потребностями в любви — необручницей. От госпожи Аны, моей первой (клянусь, это так!) любви, я получу дар, который много позже унаследует мой старший сын. Это будет много позже…

А я пока я, неуверенная в себе лумерка, пожалела ту, что молила меня о странной помощи. Как женщина, как мать, как супруга любящего и верного мужа.

Глава 2, в которой я привыкаю

Говорят, человек привыкает ко всему за сорок дней. Я вспомнила эту мудрость через полтора месяца службы у Эдрихамов. В самом деле, меня многое перестало задевать, удивлять, в голове нет-нет, да и возникали мысли, которым, возможно, моя госпожа была бы рада. Я никогда не узнаю, нарочно ли хозяева подводили меня к выполнению главного пункта договора, или же всё происходило само собой. В любом случае, я не хочу верить, что они были настолько расчётливы.

Мне было удобно и спокойно служить госпоже. Конечно, мелкие несуразицы поначалу очень смущали, но постепенно я сама стала воспринимать их как обыденную потребность, равную утолению голода или сну.

В первую ночь я заснула легко после купания, массажа и сытного ужина. Мне позволили есть столько, сколько я захотела, заметив, что моему телу явно не хватает веса. И вдруг, ночью, я проснулась от ритмичного стука и вскрикиваний. Первая мысль спросонок была — грабители проникли во дворец, убили хозяина, а госпожа кричит. Сердце заполошно билось некоторое время, пока я не поняла, что межкомнатная стенка слишком тонкая, и я просто слышу происходящее в соседней хозяйской комнате.

Стоило это понять, и я готова была убежать (знать бы ещё, куда!) из комнаты, лишь бы не слышать тех звуков. Родители обычно занимались этим осторожно, по ночам и на своей кровати тоже за тонкой перегородкой. Мы, с сёстрами, конечно, старались делать вид, будто спим, а утром — словно ничего не заметили. Матушка как-то намекнула, мол, мужчинам иногда нужна ласка, без неё они становятся раздражительными. И в самом деле, никто не мог так усмирять суровый нрав отца, как матушка. Поэтому если вдруг ты не спала ночью и была вынуждена слушать пыхтение в дальнем углу домика, то это твоя проблема, значит, плохо поработала днём, и нечего лезть в дела взрослых…

Дышать под подушкой было сложно, и я, накрыв ею ухо, лежала с открытыми глазами до конца. Мне почему-то показалось, что стоит мне закрыть их, я начну себе представлять происходящее. Разве так кричат, когда приятно? Это больше походило на истязания.

На следующий день госпожа выглядела невредимой, улыбчивой, как и прежде. И я успокоилась. У каждого свои странности, мне ли не знать это?

— Пойдём, я покажу тебе мой сад, — сказала она, когда все необходимые утренние дела были сделаны.

Госпожа имела дар друида, помимо ментального, и за шесть лет благодаря ей здесь разросся огромный сад. Правда, в год, когда Эдрихамы уезжали, растения заметно никли, потому что за ними ухаживали спустя рукава. Но уже спустя неделю после возвращения хозяйки, здесь восстанавливался прежний элизиум.

Она подходила к каждому дереву, прикладывала одну ладонь или обе, замирала на минуту и шла дальше. Над кустами просто подносила руки ладонями вниз и посылала магию. Так Амельдина сбрасывала излишки магии, переданной ей мужем.

Каждую ночь, кроме выходного дня, когда сир Брис не спускался в шахту, я слышала стоны, крики, а утром шла с госпожой в сад и наблюдала подпитывание растений магией. Несколько раз, когда господин задерживался на работе, ночные песни становились длиннее. Первый раз я вообще уснула, не дождавшись конца, но меня будто в наказание вырвал из объятий сна звук колокольчика. Недоумевая, я пришла, по дороге спросонья ударившись о дверь, к госпоже. Она ждала меня, набросив шлафор поверх ночной рубашки. Мы спустились в сад, и я, зевая, ждала сирру, которой именно ночью приспичило сбрасывать ресурс.