Необузданная сторона (ЛП)

Я все еще был возбужден, мои глаза были прикованы к ее телу, мой рот произносил слова, которые почти ничего не значили для меня.

– Чувствуй себя как дома.

Она решительно вышла из комнаты.

Моя рука потянулась к члену и начала поглаживать его. Я не мог так быстро переключаться, и мне нужно было облегчение. Не то, чтобы я не привык к ручной работе. И у меня в голове было несколько восхитительных образов только за последние десять минут в одиночестве.

- Ну же, составь мне компанию! – услышал ее крик из коридора и перестал, чертыхнувшись. Если есть хоть малейший шанс добиться успеха с ней, вместо того чтобы просто думать о ней, я должен им воспользоваться.

Кто знает, как долго продлится эта наша маленькая интрижка? Точно не я, и мне нужно было наслаждаться каждой восхитительной встречей.

Я натянул спортивные шорты, и больше ничего. Я надеялся, что в самом ближайшем будущем мне снова понадобится как можно меньше одежды.

Она уже расставляла еду на ближайшей к плите столешнице, когда я присоединился к ней на кухне.

Я прислонился спиной к островку, сложив руки на груди, и наблюдал за ней. Я нашел единственное место в огромной комнате, чтобы стоять там, где она будет крутиться. Она не жаловалась.

- Надеюсь, ты не возражаешь против завтрака на ужин? Я сделаю французский тост с беконом.

Я слышал ее, просто не очень понимал ее слова, все еще наблюдая за ней и вздрагивая в такт каждому ее движению.

- Не могу поверить, что у тебя в доме есть настоящее сливочное масло. У тебя даже была пачка комнатной температуры. И сахарная пудра. Ты печешь?

То, что она задала последний вопрос, было единственным, что заставило меня задуматься и ответить.

– Не знаю. Леди, которая занимается закупками и убирает в доме, любит использовать мою кухню для выпечки, когда она здесь.

- Ух ты, а ты когда-нибудь делал что-нибудь безумное, например, съедал печенье?

Я засмеялся, но она уже полезла в шкаф за чем-то, и моя футболка задралась высоко на ее бедрах, и смех оборвался.

- Да, иногда я ем печенье. – Я сказал это с невозмутимым лицом, едва ли.

- Ну, это уже кое-что. Я не стану испытывать судьбу и спрашивать тебя, как ты относишься к маслу.

Я ничего не ответил и никак не отреагировал. Я просто смотрел, как она готовит, и когда она положила пять ломтиков хлеба, смоченных в яйце, на сковородку и стала мыть руки, пока те жарились, я подошел к ней сзади, крепко прижимаясь своим передом к ее спине.

Мне пришлось бороться с собой, чтобы не взять ее прямо здесь и сейчас, но то, что она сказала, застряло во мне, и я чувствовал себя готовым к приключениям. Это освободило что-то внутри меня, чтобы быть с кем-то вроде нее, с кем-то, кто, как я знал, не сказал бы мне «нет».

Я поднял ее, как только она выключила воду, не дав вытереть руки. Я развернул ее и усадил на стойку.

Я схватил масло, корицу и сахарную пудру, положил их рядом с ее бедром и без единого слова стянул через голову футболку.

Она не протестовала, вместо этого откинувшись на руки, чтобы посмотреть на меня. Она чувствовала себя совершенно комфортно, будучи обнаженной, и это больше всего возбуждало. Ничто, казалось, не вызывало у нее брезгливости или отвращения. Это было раскрепощающее чувство – быть с такой женщиной. И уж точно ничего подобного я раньше не испытывал.

Я обмакнул два пальца в масло и намазал им сначала один сосок, потом другой, потом сделал это снова, щедро смазывая ее.

- Я так понимаю, ты действительно любишь масло, - сказала она, задыхаясь, с самой сладкой ухмылкой.

Я улыбнулся и щедро посыпал масло корицей, втирая, скручивая и щипая ее грудь в процессе. Каждая твердая вершина трепетала еще до того, как я закончил. Затем настала очередь сахарной пудры. Она была повсюду, так же, как и корица. Я был уверен, что никому из нас не было дела до этого беспорядка.

Ни капельки.

Я широко раздвинул ее бедра и поднес масло к ее киске, растирая по ее губам, ее маленькому пучку волос, ее клитору, даже проталкивая внутрь. Ирис извивалась, когда я покрывал ее половые органы корицей, но могу поклясться, что это было не из-за боли. А из-за щекотки, и по скопившейся там влаге я мог сказать, что ей нравилось. Я посыпал сверху достаточным количеством сахарной пудры, для верности.

Я был голоден.

Я отошел и наслаждался своей работой, пуская слюни при виде ее обнаженного тела, обмазанного и раздвинутого для моего удовольствия.

Вскоре я сорвался и принялся вылизывать ее дочиста.

Я мял ее груди, посасывая каждый сосок, лаская, обнюхивая, облизывая. Она выгнула спину, и я мог чувствовать каждое беспокойное движение ее бедер, пока лизал и сосал, сильно втягивая каждый спелый кончик.

Я отстранился, чтобы еще раз полюбоваться ее телом. Ее грудь покраснела от внимания, теперь уже без корицы. Я перевел взгляд на ее влагалище, которое все еще нуждалось в моем внимании.

Я отодвинулся, нетерпеливо стягивая шорты.

Она протестующе застонала, беспокойно ерзая и раздвигая бедра еще шире. Ирис знала, что сейчас произойдет. Я уже разбаловал ее тем, как сильно любил ее поедать. Но она могла бы подождать еще несколько минут и доставить мне удовольствие.