Необузданные

Приближался конец сезона, он чувствовал это, и Крану тоже. Оставалось всего два-три дня до того, как прекратится дождь, а затем еще два-три дня, прежде чем спадет уровень паводковых вод, и животные вернутся в свои дома. Тогда каждую поверхность леса покроет сверкающее покрывало из цветов и свежих растений. Тройи знал, что Мойре это понравится.

Их дни будут заполнены восстановлением после сезона дождей, сбором продовольствия, которое можно будет хранить в деревне, ремонтом площадок, плетением новых корзин и циновок, изготовлением новых инструментов, оценкой повреждений деревьев на территории на случай, если они станут опасными, новыми разметками границ территории и патрулированием, разведкой соседних племен на предмет каких-либо важных изменений. Это было время, когда границы территории с легкостью сдвигались, поэтому было важно быстро восстановиться.

А пока он был доволен тем, что прижимал Мойру к себе и наблюдал за тем, как она вскрывала водяной плод. Порой она вырезала на них фигуры или картинки, но на этот раз она выковыривала в них углубления. Тройи понимал, что ей скучно, но он мало что мог поделать. Он обвил их своим хвостом, положив его ей на колени. Она опустила острие и признательно погладила его по хвосту. Не похоже, что она инициировала спаривание. Теперь он понимал разницу.

Они с Крану успокоились после горячки. Их тела по-прежнему подчинялись ей, но больше не было ни обжигающего жара, ни боли. Оставалось лишь обещание удовольствия. Мойра была просто чудом. Такое разнообразие поз и положений, которые Тройи и представить себе не мог, и никогда бы не представил, если бы не она. Да, иногда она садилась на них верхом, но она также заставляла их взбираться на нее или входить в нее сзади. Она пускала в ход свои руки и даже рот на их хвостах и органах размножения, чтобы поработать над их выдержкой. Она прижималась губами к их губам и телам. Она гладила и царапала их шкуры.

Она не требовала, чтобы они служили ей одновременно, часто пользуясь случаем побыть с каждым из них наедине, если возникала такая необходимость, но никогда не отказывала одному, если была с другим. Она могла поманить одного из них к себе, чтобы он присоединился к ее спариванию с другим. Тройи было стыдно признаться, но он не раз приближался к ней, когда она была с Крану, потому что возбуждался, находясь рядом с ними. Доброжелательное отношение Мойры к ним, несомненно, пагубно сказалось на его самоконтроле. Крану тоже так делал, но намного чаще, держась в стороне крайне редко. Тройи подозревал, что он немного ревнует, но это не имело значения. Теперь они были братьями, служили одной Королеве, и, похоже, это было единственным, в чем они могли друг другу помочь. Мойре это нравилось, а Тройи нравилось хоть чем-то делиться с Крану, не вступая в конфликт.

Мойра изменила его жизнь. Да, она заставила его страдать, оставив одного во время горячки. Она Связала его и отняла у него все шансы на жизнь, за которую он цеплялся, — жизнь Необузданного самца. Она позаботилась о том, чтобы он провел всю свою жизнь в тесном обществе с Крану. Именно этого он и опасался, но обнаружил, что это не так ужасно, как он предполагал. Его не раздражали ее Узы. Они не давили на него тяжким грузом. Скорее всего, потому, что его Королева не была Альфой — у него были обязанности только перед ней, а не перед всем племенем. В этом отношении он был не так обременен, как при Грасте. Нет, вместо того чтобы завидовать самцу, которым он был, он обнаружил, что забыл о нем. С каждой ночью, которую он проводил со своей Королевой, спящей рядом с ним, его мотивы и желания теряли всякий смысл.

Какая-то часть его все еще проявляла осторожность. Если верить Крану, это была одна из самых раздражающих черт его характера, та, которой всегда будет неспокойно. В данном случае он понимал, что их совместная жизнь только началась. Дюжина дней, проведенных в объятиях друг друга, пока они были отрезаны от остальных членов племени, не являлась показателем того, что они проживут вместе всю оставшуюся жизнь. Им наверняка предстоят испытания, вызванные гордыней и вспыльчивостью Крану. Будут моменты, когда коммуникационный барьер создаст между ними и Мойрой проблемы, и кто знает, каков будет итог. Спору нет, в ближайшие годы они с Крану снова вцепятся друг другу в глотки.

Так что да, он волновался. И чтоб унять беспокойство он притягивал Мойру ближе к себе, пока между ними не оставалось ни единого дюйма, и зарывался носом в ее дикие рыжие волосы. Она была такой хрупкой по сравнению с ним, и все же служила для него огромным утешением. Все-таки в некоторых вещах Связь была полезна. Когда он обнимал ее и успокаивал, мир казался добрым и счастливым местом, а будущее — светлым.

Конец