Необычайно романтичный (ЛП)

Мой кости казались мне тяжелыми, мышцы усталыми, и я еще не одного раза по-настоящему не смеялась. Да и с кем? Софи все еще сердилась на меня, ребята обращались со мной так, будто у меня чума, а Леандер уже в течение недель появлялся только ночью, чтобы с важным лицом смотреть в потолок и иногда шептать «Хммм ...» или «Ах, теперь я понимаю ...» или же «Именно так это и должно быть».

Так как в ванной не стояло новых продуктов для ухода за телом, на моей полочке не оказывалось неизвестных дисков и на нем не было одето новых вещей, то я могла предположить, что он проводил свое время не с «одалживанием». Одалживанием Леандер называл простое воровство. От этого он очевидно отказался.

Утром он уходил, ничего не имея в руках и приходил вечером снова без ничего - и все-таки он постоянно был погружен в мысли, никогда не делясь ими со мной. Всегда, когда я спрашивала его об этом, то пожинала только резко поднятую вверх руку и напыщенное тсс!. Это тоже раздражало меня. Неудивительно, что я заставляла плакать пятиклассников. Где-то же мне было нужно избавляться от разочарования.

- На сегодня ты можешь идти, уже ведь почти четыре часа, - проник хриплый, закуренный голос господина Рюбзама через мои неприятные мысли о Леандере и очкастой. - Пожалуйста старайся больше и будь немного более дружелюбной. Лишь чуть-чуть. Эти девочки когда-то восхищались тобой, а теперь ... - С сомнением господин Рюбзам смотрел на ряды скамеек. Да, я сама это видела.

Мои ученицы казались все запуганными и у меня было неприятное чувство, что в их уважение по отношению ко мне день ото дня примешивалось все больше непризнания. После нашего паркур-мероприятия на Рождество я была в школе чем-то вроде героини. Незнакомые ученики заговаривали со мной и хотели от узнать, как можно научиться паркуру и что я уже умела делать.

Но с моим мнимым воровством (Леандер) и еще более мнимыми сигаретами (снова Леандер) и моим прерванным пребыванием в исправительном лагере в США (Леандер в пятой степени) я в основном проиграла симпатии, относящиеся ко мне.

Об этом много шептались и злословили, но в мои глаза почти больше никто не смотрел. Еще несколько часов кружок подобного рода и девочки подадут прошение, чтобы получить другую руководительницу. Условие же господина Рюбзама было таким, чтобы я дотянула до конца года - успешно.

Значит еще битых два месяца. Кроме того мне нужно было улучшить средний бал моих оценок и я пообещала на переменах помогать в киоске. Мазать булочки, вместо брейк-данса. Моя жизнь стала отстоем.

Из меня вытягивало силу, делать все эти вещи. Для меня было загадкой, как при таких обстоятельствах я смогу закончить с Леандером тройной прыжок - а именно на его самом важном, заключительном этапе, становления человеком. У нас был только лишь еще ограниченный отрывок времени, а что делал он?

Отгораживался от меня по старой привычке и отказывался сказать, какой совет дал ему дядюшка Гуннар в США для дальнейшей жизни. Я не знала ничего, кроме того, что он уже сказал мне - порядок, ясность, мир. Именно это я напрасно и искала, и в самой себе и во всем другом.

К этому еще беременная мать с непредсказуемыми колебаниями настроений - с меня было достаточно. Даже папа исчезал все чаще, так же и вечером в подвал, потому что больше не справлялся с мамиными эмоциональными атаками.

- По крайней мере попрощайся еще. Хорошо? - попросил меня господин Рюбзам.

- Хм, - сказала я неопределенно и встала перед учительским столом. - На сегодня мы закончили. Завтра я покажу вам, как можно апплицировать на материю блестки.

О Боже, мои ребята умрут от смеха, если послушают меня.

- Это не так сложно, - добавила я с принужденной улыбкой, когда увидела, как некоторые девочки испуганно вздрогнули. - Мы можем их так же приклеить. Без швейной машинки. Или же нанести при помощи утюга. Да?

Никакого ответа, только несколько скептичных взглядов или же отвернувшиеся от меня лица. Стоит ли мне погромче наорать на них, чтобы пробудить из оцепенения? «Шанс, Люси», напомнила я сама себе. «Шанс. Используй его».

- Тогда до завтра. Блестки это здорово! - Как будто я взмахнула плеткой, девчонки молниеносно собрали свои вещи и сбежали из классной комнаты. Классно все сделала, Люси.

Вздохнув, я начала убирать комнату, а швейные машинки и куски ткани оттаскивать назад в шкаф. Через неделю мы должны начинать разрабатывать костюмы для летней постановки школьной театральной группы - а у меня даже не получалось научить девочек, шить одежду для кукол.

Когда я покинула школу, почти уже больше никого не было. Коридоры казались холодными и пустыми, только навязчивый запах обеда напоминал о том, что здесь еще недавно толпились люди.

Но и за обедом, после моего возвращения из США, мы были разделены с моими ребятами - я ведь стояла за прилавком. Мне было позволено самое большее иногда класть на их тарелки несколько рыбных палочек, тоже часть моей реабилитационной программы.