Необычайные каникулы Мишеля

Валяй, Медар, расскажи им...

Медар уже не улыбался. Опустив голову, он наконец решился.

Я знаю, что случилось с дядюшкой Арсеном,— начал он,— и с Мотэном... Это то же самое!

Мишель и Даниель поежились.

В общем, дядюшка Арсен и Мотэн...— снова заговорил Медар — и осекся, словно не находил слов.

Вы только не торопите его!— сухо сказал пастух.— Торопить потом будете... А сейчас вам надо знать главное... Ведь это ваши брат и сестра сидят под замком... и вам решать, что вы будете делать...

Мы находимся в шахте, вот!— выпалил Медар.

В какой шахте?

Я думаю, в радиевой.

Может, все-таки в урановой?—поправил его Мишель.

А не один черт? Мне это все равно!— ответил Медар.— Хочешь знать точно — спроси у своего дяди.

Спорьте потом сколько влезет, а пока дайте Медару сказать!—рассердился Бурбаки.

Услышав, что его хозяин чем-то недоволен, пес грозно зарычал.

Так вот, это — шахта. Здесь и Арсен работал, вместе с Фредом и еще с одним. Мотэн приходил им помогать. Они добывали руду паяльником. Чтобы не было шума. Они, должно быть, ее расплавляли... Вот и все...

Мишель раскрыл рот, чтобы спросить, что это за способ — расплавлять руду? Он впервые слышал о подобном... Но вовремя вспомнил, что Бурбаки требовал не перебивать Медара.

Только они обожглись, и от этого Арсен умер...

Мишель все же собрался было задать вопрос, но тут издалека донесся рокот мотора. Все четверо озадаченно подняли головы.

Тысяча чертей!— разозлился Бурбаки.— Это еще что?

Но Медар уже принял решение.

—Уходим все!— крикнул он.— Рвем когти!.. Кажется, медлить действительно было нельзя.

Голос Медара свидетельствовал о том, что дело плохо и надо рвать когти...

Возникла некоторая паника. Турок, очень довольный тем, что можно наконец подвигаться, чуть не вырвал поводок из рук своего хозяина. Он прыгнул, но попал между стеной и Даниелем и свалил беднягу на землю. Медар, услышав, что позади что-то не так, вынужден был вернуться, чтобы посветить остальным.

Когда они двинулись наконец в путь, шум мотора затих. Тем не менее они торопились, едва поспевая за Медаром, который буквально летел вперед.

На сей раз они, выйдя из-под земли, оказались в лесу. Медар велел им, несмотря на темноту, не терять его из виду и не отставать.

Он ловко пробирался между деревьями; мальчики, тяжело дыша, спешили за ним. Бурбаки не отставал лишь потому, что его тянул за собой верный Турок.

На опушке леса Медар остановился. Мишель смутно различил какую-то темную массу. Он молча толкнул Даниеля.

Это, должно быть, вилла...— прошептал Даниель.

Мишель подумал, что шум мотора, который заставил их выйти из подземелья, мог исходить только от машины Станисласа.

Однако дом был погружен во тьму. Нигде не видно было ни луча света.

Слишком поздно!..— буркнул Бурбаки, наконец-то снова почувствовавший себя хозяином своей собаки, которая села у его ног.

Мишель и Даниель не поняли, что означают его слова, и решили, что они, скорее всего, адресованы мсье Станисласу, чью машину теперь различали их привыкшие к темноте глаза. Она стояла, как обычно, перед домом; хотя дом казался необитаемым...

"Наверно, Станислас еще не вернулся,— подумал Мишель.— А может, он нас услышал?.."

Ему не давало покоя, что Медар так ничего и не сообщил о судьбе Ива и Мари-Франс. Однако и его поведение, и присутствие Бурбаки внушали доверие к молодому работнику. Да и разве не сказал он, что близнецам, где бы они ни были, ничто не грозит? Но почему он тогда промолчал, где они находятся?..

13

Долго ли будет еще продолжаться его бдение, спрашивал себя Франсуа Дарвьер. В тишине, нарушаемой лишь размеренным тиканьем часов, он начинал жалеть, что послушался племянников и отпустил их на виллу.

"Пора бы им уже вернуться,— сказал он себе.— Как бы с ними чего-нибудь не случилось!.."

Луна еще не взошла; напряженно всматриваясь во мрак, Дарвьер время от времени вздрагивал. Что там: какая-то тень шевельнулась?.. Нет, это всего лишь обман зрения; уставшие глаза шутят с ним. Раза два или три он ловил себя на том, что уснул сидя, и принимался себя корить.

— Нет-нет, только не это!—ворчал он.— Еще не время...

Он был совершенно убежден, что не видел, чтобы кто-нибудь прошел через двор... Но вдруг тишину нарушил страшный вопль. Дарвьер вскочил. Сердце его бешено колотилось; волнение лишь усиливалось долгим ожиданием и тишиной, которая была так внезапно и грубо нарушена...

Не зная еще, откуда донесся крик, он бросился во двор. На какой-то момент ему показалось, что крик прозвучал за пределами фермы... Сердце его сжалось. Может быть, это его племянников, возвращавшихся с виллы, догнал тот, кто напугал его коров на пастбище?.. Он стиснул кулаки и побежал к воротам, но, обернувшись, увидел: сквозь круглые отверстия в стенах голубятни струится яркий свет, освещая листву деревьев даже по ту сторону дома...

Не теряя ни секунды, фермер бросился к конюшне и быстро взбежал по винтовой лестнице, ведущей на голубятню.

"Бурбаки не ошибся!—подумал он.— Свет на самом деле горел..."

Он добрался до голубятни — и остановился перед распахнутой дверью, ошеломленный открывшимся ему зрелищем.