НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»

Позорный столб был одной из моих давних сексуальных фантазий. Я вскользь говорила о нем Адаму месяцем раньше, запинаясь и шепча в темноте, смущенная не столько мерзостью действия, сколько его своеобразием. Но это была такая причуда, которую я никогда не рассчитывала испытать на практике. Когда-то давно я видела его в музее, но столбы теперь такая редкость, и, как правило, все они древние. Экскурсоводы обычно не предлагают девушкам с широко раскрытыми глазами испытать их на себе, но, честно говоря, даже если бы и предложили, то совсем не для того, чтобы доставить им удовольствие в центре музейной экспозиции или на исторически обставленной шумной вечеринке.

Этот экземпляр был из прочного красного дерева. Выглядел он вполне добротно. Мне он показался необычайно красивым, и, проведя пальцем по гладкой лакированной поверхности, я внутренне возрадовалась. Адам поднял верхнюю перекладину, демонстрируя три полукруглые выемки — большую для шеи и две другие поменьше, по одной на каждое запястье. Он снова ухватил меня за волосы, пристраивая мою шею в нужном положении. Я поколебалась минуту, прежде чем устроить руки в меньших выемках, позволив ему защелкнуть верхнюю часть, пригвоздившую меня к месту.

Первое, что я почувствовала, — это волна паники, второе — прилив похоти. Адам вставил деревяшку, скреплявшую между собой половинки, и я оказалась в капкане, как следует зажатая неподатливым деревом. Из-за веса, давившего на шею, было трудно поворачивать голову, поэтому поле моего зрения ограничивалось моими же ступнями и маленькой областью вокруг них. Спина была согнута, и поза моя было мало того что неудобная, но еще и делала меня крайне беспомощной. Задница торчала, и я просто чувствовала, как Адам смотрит на нее, а он пялился так сильно, что заставил меня почувствовать себя голой. И я была жутко благодарна, что это не так. Пока не так.

Он обошел вокруг столба и стал передо мной. Его член был так близко к моему лицу, что я дышала на него. И вдруг стало понятно, почему этот столб ниже тех, которые я видела раньше. Он, конечно же, вызывал приступы боли в спине от неудобного положения, которое неожиданно показалось практичным.

Это была такая причуда, которую я никогда не рассчитывала испытать на практике.

Адам положил свою кожаную сумку на пол, как раз туда, где я могла ее видеть, открыл ее и начал в ней рыться, хотя делал это таким образом, что я, к своему разочарованию, как ни старалась, не смогла увидеть ничего из ее содержимого, кроме веревки.

Наконец он вынул маленький серебряный цилиндр. Сначала я подумала, что это пуля-вибратор, но потом он снял колпачок. Это была помада. Обычно я не использую много макияжа, и в большинстве ситуаций вполне довольствуюсь блеском для губ, кроме тех случаев, когда мне надо выглядеть шикарно. Я не любительница помады, поэтому очень удивилась.

Он покрутил основание и продемонстрировал ярко-красный цвет тюбика. Я посмотрела на него с подозрением, а затем он склонился ко мне, отбросил непослушные пряди волос с моего лица и нежно поцеловал в лоб. Его прикосновения были мягкими и успокаивающими. Все так и говорило о том, что сейчас он сделает что-то из ряда вон выходящее.

Он взял помаду и написал что-то поперек лба. Я начала дрожать, мысли завертелись в водовороте замешательства. Можно было спорить на все сто, что написал он что-то ужасное, и я, без сомнения, выглядела нелепо. У меня были немалые опасения, что он купил одну из тех несмываемых помад, которые могут оставить меня с какой-то унижающей достоинство надписью через весь лоб навеки. В нарастающей истерии я принялась размышлять, не придется ли мне самой отрезать челку перед тем, как я отправлюсь в понедельник на работу.

— Хочешь знать, что тут написано?

Я качнула головой, скорее попытавшись стряхнуть волосы на лицо, чтобы он не мог видеть оскорбительную надпись, чем отрицательно ответить на его вопрос.

— Здесь написано «шлюха».

Он снова опустился на колени, поднял мое лицо и зачесал волосы назад. Но атмосфера в комнате изменилась. Я больше не чувствовала нежности, только одно желание: побольнее унизить. Адам начал покрывать мои губы бесстыдной помадой, дергая рукой подбородок, пока возил ею по моим губам снова и снова. К тому времени, когда он закончил, я, должно быть, выглядела как клоун. Губы были липкими и опухшими. Я их не чувствовала.

Он зашел сзади, но облегчение, которое я почувствовала с его исчезновением из поля зрения, вряд ли продлилось дольше секунды. Его руки обвили мою талию, расстегнули брюки и вместе с трусами опустили их до колен. Я потопталась, пытаясь освободиться и вылезти из них, но Адам шлепнул меня по заду, предостерегая от этого. От того, что я была раздета наполовину, я чувствовала себя более уязвимой, чем если бы была совершенно голой. А когда Адам начал писать на заднице, стало щекотно, и у меня начали дергаться ноги.

— На случай, если полюбопытствуешь, здесь написано «шалава».