Необычное и обыкновенное

Чернов осторожно потрогал мешок лопатой. Нет, для трупа содержимое слишком мягкое. Участковый плюнул на предосторожности и вытащил мешок — лёгкий! Отряхнул от земли и, мысленно перекрестившись, развязал шнурок, которым перетянута горловина.

В первую секунду Чернов не понял, что там. Что-то разноцветное. Красное, чёрное, голубое, белое, розовое. Кружевное.

Чернов не верил глазам: мешок был полон разномастного женского белья!

Участкового снова бросило в пот, а ещё — в краску. Женское бельё он, конечно, видел, но либо в интимной обстановке, настраивающей на определённый лад, либо на пострадавших разной степени, а там уже совсем другой настрой.

А тут — непонятно, что и думать.

Он положил мешок на землю, присел рядом и осторожно принялся изучать содержимое. Однотонные, в горошек, с бантиками. Шортики, стринги, обыкновенные и такие, названия которых Чернов не знал, но догадывался, что они, эти названия, есть.

Разных размеров: от солидных, на пышную даму, до вещиц на особу сравнительно скромных габаритов. Чернов, краснея непонятно перед кем, аккуратно брал очередные трусики и осматривал со всех сторон.

Не новые — бирок и ценников он не нашёл. Чистые, но вроде как ношеные: вот тут бантик отвалился, на тех голубых маленькая дырочка, а вот эти, розовые, большого размера, явно полиняли.

Что же это такое?!

Чернов положил розовые трусы в мешок и прикрыл его.

Так. Что мы имеем? Некто — в голову пришло услышанное в сериале слово “субъект” — зарыл под берёзой мешок, полный женского белья.

Зарыл, а не выкинул, значит, это не мусор. Берёза приметная, так что вряд ли субъект хотел избавиться от мешка навсегда. Трусиков много и разных, так что, очевидно, они принадлежат нескольким женщинам.

Так-так-так, а значить это может только одно. В Берёзовке появился извращенец!

Чернов такое видел только по телевизору: бывают бельевые воришки. Те, которые трусы крадут и с ними... кхм... извращаются. Среди берёзовцев таких нет: за два года участковый точно узнал бы. Значит, кто-то из городских!

И не жалуются женщины-то, потому как и цена пропажи невелика, и рассказывать стыдно. Разве придёшь к участковому и скажешь: у меня трусы украли? Нет.

Чернову вдруг стало несказанно обидно за берёзовских женщин и приезжих горожанок. Вот живут они, значит, живут, огороды растят, обеды готовят, детей воспитывают, а какой-то извращенец крадёт самое дорогое... то есть самое интимное — и вовлекает гражданок помимо их воли и желания в свои нездоровые фантазии! Покарать такого надо! В душе Чернова заворочались кровожадные, совершенно недостойные представителя правоохранительных органов, стремления.

Так. В любом случае, правонарушителя сначала надо найти. Берёзовка — деревенька маленькая, но сейчас, как и каждый год по лету, у кого-то гостили городские родственники, где-то копошились на огородах дачники, а кое-где снимали домишки бестолковые городские отдыхающие.

Можно отправить мешок со всем содержимым в районный центр на экспертизу. Но Чернов живо представил, как будут смеяться районные, а потом и городские коллеги. Каких “чудесных” прозвищ он удостоится за такой “улов”. Вроде и ерунда, а ведь обидно даже в мыслях.

Нет, он сам справится. В конце концов, не серийный убийца из американских сериалов, а обычный извращенец российской средней полосы. Хватит на него деревенского участкового.

Ясно, что сначала нужно установить, не видели ли кого подозрительного гражданки. Но как именно выявлять жертв бельевого вора, да так, чтоб соблюсти тайну следствия, Чернов представлял слабо.

Участковый отнёс находку домой и спрятал, попутно обдумывая план операции.

Разведывание обстановки Чернов решил начать с Антонины Петровны. Бдительная старуха следила за всеми и знала практически всё — вдруг сообщит что интересное.

Антонина Петровна как раз затеяла стирку. И верно: в конце недели обещали дождь на все выходные. Синоптикам веры маловато, но вдруг.

Во дворе на натянутых верёвках висели сырые простыни и полотенца, за ними рядами красовались доисторические ночные рубашки и трепетали на слабеньком ветру тюлевые занавески.

— Нашёл труп-то? — старуха прекратила стирать и, застыв над тазом, полным пены, уставилась на участкового.

— Трупа там нет, Антонина Петровна.

— А что там есть? — прозорливо поинтересовалась та.

— Да так, ерунда какая-то, — Чернов глянул на развевающиеся за старухиной спиной панталоны и смущённо хмыкнул. — Вы лучше скажите, что у нас в последнее время в деревне творится? С дачниками всё хорошо?

Старуха прищурилась, словно пыталась прочесть мысли участкового, потом сказала:

— Да тихо всё, сам знаешь, Женька.

— Никто не дурит? Мне-то, сами понимаете, городские не очень доверяют. У них же веры деревне нет! — Чернов со значением посмотрел на старуху.

Та тут же закивала:

— Во-во, нету веры деревне! А сами-то то — тьфу!...

Антонина Петровна принялась перечислять большие и малые прегрешения городских. Чернов кивал, а потом, вклинившись в монолог старухи, спросил:

— А среди приезжих мужиков часом странных нет?

— Каких таких — “странных”? — с подозрением поинтересовалась старуха.