Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 2

Иногда в лесничестве появлялся Юра, и в эти дни мальчики путешествовали по всему лесничеству, забираясь в глухие места, вёрст за десять от дома.

Странно: в это время, то есть летом 1920 года, по Тамбовской губернии гуляли банды эсера Антонова; то там, то здесь возникали пожары; рассказывали о большом числе убитых и замученных большевиков, работников советов и просто служащих советских учреждений; иногда поступали известия о разгроме какой-нибудь банды. Словом, в Тамбовской губернии, как и во многих других, шла жестокая, кровопролитная внутренняя борьба между поднятыми кулацко-эсеровскими заправилами тёмными крестьянскими массами и представителями пролетарской власти.

В Темниковском уезде и особенно в Пуштинском лестничестве об этой борьбе ходили только слухи, а самих бандитов после изгнания мамонтовцев из Саровского монастыря так никто и не видал. И сколько ребята ни ходили по лесу, никакого разбойника – ни белого, ни зелёного – им не попадалось, хотя им очень хотелось кого-нибудь повстречать.

Объяснить это можно тем, что Темниковский уезд, и в особенности та его часть, где находилось лесничество, лежал в стороне от основных транспортных магистралей: железных дорог, шоссе и больших рек. Не было в этом районе и крупных кулацких сёл. Основное население составляли мордва и татары, которые до революции, как инородцы, испытывали не только классовое угнетение, но и находились в полном национальном бесправии. Они неохотно поддавались агитации эсеров и не выступали против советской власти, давшей им со свободой не только землю, но и полноправное гражданство. Кулацко-эсеровская пропаганда не была успешной, и их агитаторы с позором изгонялись самими крестьянами.

В конце лета, приехав в лес, Юра рассказал о большом событии: в Темников приезжал иллюзион. Раньше мальчишки слышали об этом изобретении, знали, что в Москве, Петрограде и других крупных городах иллюзионов много, что они работают каждый день. До сих пор ни одному из них видеть его не приходилось, а тут Юра не только видел сам иллюзион, но и смотрел даже картины, которые в нём показывались.

Однажды в перерыве между номерами, исполнявшимися оркестром в городском саду, Юра подошёл к круглой тумбе, стоявшей у входа в сад, на которой обычно расклеивали афиши приезжавшие в Темников гастролёры и вывешивали объявления о любительских спектаклях и концертах.

Его внимание привлекла большая красочная афиша. В ней было написано, что приехавший в Темников иллюзион задерживается на два дня и будет вечерами показывать новейшие кинематографические ленты: драму из ковбойской жизни в нескольких частях и весёлую комедию с участием знаменитого Глупышкина. Конечно, Юра немедленно купил билет и на следующий день с замиранием сердца следил, как по белому экрану, натянутому на занавес сцены, скакали, стреляли, умирали и оживали ковбои; как они увозили красивую девушку и как, в конце концов, жених спасал её, и они при одобрительных возгласах всего зала целовались так, что их головы занимали весь экран.

Затем он до боли в животе хохотал над забавными приключениями Глупышкина, который без конца падал, пачкался, был избиваем, но всё-таки всех побеждал и покидал экран, улыбаясь зрителям во весь свой широкий рот.

Неизвестно кто испытывал большее удовольствие: рассказчик, повторявший приятелю виденное и переживавший это замечательное ощущение вновь, или слушатель, внимавший ему с открытым ртом и вытаращенными глазами. Он не мог пока ещё представить себе этот чудодейственный иллюзион, это удивительное зрелище, когда по белому полотну вдруг начинают бегать, как живые, люди и звери. Этих ребят чудо двадцатого века при первом с ним знакомстве действительно потрясло.

Юра, конечно, не ограничился рассматриванием картины на экране, но сумел добраться и до аппарата, в котором крутили ленту, благо он стоял у стены театра на составленных вместе нескольких столах, на высоком треножнике. Рассмотрев аппарат, он увидел, что по своему устройству он похож на имевшийся у него волшебный фонарь, картины которого он с приятелями не раз рассматривал. Удалось ему выпросить у механика и кусочек порвавшейся ленты. Он вмещал в себя всего одну картинку – красивую, если её рассматривать на свет, но совершенно не объясняющую главного вопроса: как всё-таки люди, показываемые такой картинкой, могли бегать, стрелять, ездить на лошадях. Не мог пока объяснить этого Юра, и тем не менее он решил сделать кинематографический аппарат.

Лето прошло быстро. Боря настолько освоился на пасеке, что Стасевич всю работу на ней передоверил ему полностью. И надо сказать, мальчишка доверие оправдал: он самостоятельно осматривал ульи, сам решал, какую из рамок следует брать для выкачки и сколько рамок оставить в улье нетронутыми, чтобы пчёлы не голодали зимой. Снимал забрушовку, выкачивал мёд в медогонке, сливал его в липовые кадушки и, закрыв их специальными крышками, заливал воском. Работы было много, её хватало на целый день. Если же выдавалась свободная минута, то Боре приходилось по-прежнему нянчиться с Вандой.