Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 2, том 2

Вскоре, в процессе работы Борис познакомился с этим высоким, черноволосым, общительным человеком лет 28. Узнав, что десятник, часто принимавший от него брёвна, не кто иной, как Борис Алёшкин, слух об ухаживании которого за его сестрой вызывал неодобрительные разговоры с Катей со стороны матери и насмешки со стороны сестёр, Андрей решил приглядеться к этому парню, про которого в Шкотове ходило немало всяких сплетен и толков. Он увидел, что этот парнишка дело своё знает и обмануть себя не даст.

Некоторые из вновь прибывших пытались привезти на склад ранее забракованные брёвна, по ошибке спущенные корейцами к дороге, но их обман всеми десятниками, в том числе и самым молодым, раскрывался, и такие «трудяги» за привезённый брак не получали ни копейки.

Заметил Андрей и то, что Борис очень ловко и точно производит замер привезённых брёвен, подсчёт кубатуры, и никогда не старается хоть как-нибудь обсчитать возчиков, в чём, между прочим, не раз был уличаем Томашевский.

Приглядываясь к Борису со своей хитроватой улыбкой, Андрей всё более и более убеждался, что парень этот работящий, грамотный, и что разговоры, идущие у них в доме, если и имеют под собой почву, подтверждая встречи Алёшкина с его сестрой, во всём же остальном сильно преувеличены.

Эти взгляды, а иногда и довольно каверзные вопросы, задаваемые Андреем, Бориса смущали, и он чувствовал себя очень неловко. Он уже, конечно, догадывался о том, что в семье Кати разговоры о нём и о ней идут, поводов для этого было предостаточно: её сестрёнки не раз видели их вместе, и не только в клубе, но и на улице. Всегда подливали масла в огонь Михайловы, да и старшая сестра Людмила Сердеева перед отъездом на север тоже успела кое-что рассказать Андрею, пользуясь сведениями, полученными от своего мужа, с которым ещё в Новонежине Борис был вполне откровенным.

Андрей, который, как мы узнаем впоследствии, являлся, по существу, главой этой семьи, считал своим долгом внимательно приглядеться к человеку, который считался чуть ли не официальным ухажёром за его сестрой. Но ни его личные наблюдения за Борисом, ни расспросы про него Томашевского и Демирского, которые он делал очень искусно, ничего порочащего этого парня не выявили. К концу работы Андрей стал относиться к Алёшкину вполне дружески.

Борис запомнил такой случай. Он дежурил по домику. Как на грех, все продукты, в том числе и кабаний окорок, закончились, охота уже прекратилась, а нужно было приготовить обед. Пройдя на склад, чтобы замерить и сосчитать привезённые с первыми двумя возками брёвна, Борис встретился с Андреем. Произведя необходимую работу, он задумчиво направлялся к своему домику. Кроме рисовой каши, которую он уже сварил, кормить своих товарищей было нечем. Его догнал Андрей. Увидев загрустившего парня, он спросил:

– Чего ты нос повесил?

– Да чего! – немного сердито ответил Борис. – Не знаю, чем кормить своё начальство: мясо кончилось, картошка тоже. В Шкотово бы надо съездить, так некогда. Демирский сказал, что раньше, чем через неделю, и думать нечего. Обижаться будут…

– Постой, друг, не грусти, сейчас что-нибудь сообразим, – сказал Андрей, и через несколько минут вышел из своего зимовья с несколькими морожеными селёдками и котелком картошки.

– Вот, на, чисти картошку, ставь варить, а я селёдку приготовлю по-нашему, по-рыбацки! Никогда не ел?

– Да нет, не приходилось…

– Ну, сегодня попробуешь. Уксус у вас, я видел, есть, соль также, так что приготовим всё в лучшем виде.

Пока Андрей чистил селёдку, Борис успел почистить и поставить вариться картофель. Он увидел, что после того, как рыба была очищена и выпотрошена, Андрей снял с неё кожу, убрал хребет и, нарезав на мелкие кусочки, сложил в глубокую миску. Накрошил туда же лука, посолил и залил всё это уксусом, затем накрыл миску тарелкой и, заявив, что кушанье должно настояться около часа, пообещал, что оно всем придётся по вкусу. Откровенно говоря, Борис не очень-то доверял тому, что эта еда может понравиться. Сырая селёдка – что тут может быть вкусного? В глубине души он даже пожалел, что не попросил эту рыбу у Андрея, чтобы изжарить её, но тот, видимо, почувствовав недоверие, похлопал парня по плечу и сказал:

– Не думай, ругаться не будут!

Пока варилась картошка и мариновалась селёдка, они сидели на бревне, сваленном кем-то около домика. На улице стояла настоящая весна, большая часть сопок уже полностью очистилась от снега и стала покрываться зелёной бархатистой травкой и первыми цветами. Солнце припекало так, что в полушубках, в которых сидели Борис и Андрей, становилось уже жарко. Они расстегнулись и, закурив имевшиеся у Бориса папиросы, стали разговаривать.