Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

В январе совершенно неожиданно пришёл приказ из Главрыбы: передать 15 тральщиков Военно-Морскому флоту. Специалисты, тралмейстеры, некоторые капитаны и желающие рыбаки откомандировывались в распоряжение Мурманского Тралового треста. Часть сотрудников аппарата треста подлежала сокращению, остальные должны были переехать вместе с дирекцией и оставшимися тральщиками на Камчатку, где организовался новый Дальневосточный Траловый трест. Срок выполнения приказа — первый квартал 1934 года. Приказ этот свалился как снег на голову и был непонятен не только работникам Тралового треста, но и управлению Востокрыбы, и даже обкому ВКП(б). На все запросы из Москвы поступил лишь один ответ за подписью наркома А. И. Микояна, что таково решение правительства, и оно должно быть выполнено в срок. В кулуарах треста знающие люди шёпотом говорили, что это решение приняли в связи с осложнением международной обстановки на Дальнем Востоке и в результате поездки по Приморью К. Е. Ворошилова.

Так или иначе, но перед многими работниками Тралтреста стала дилемма — ехать на Камчатку или увольняться. Большинство выбрали последнее. Этот же вопрос решал для себя Борис Яковлевич Алёшкин. После длительного обсуждения в своей семье и с друзьями постановили, что ему нужно уволиться. В этом решении сыграли большую роль и письма, получаемые Алёшкиными от Сердеевых, живших в это время в г. Армавире и настойчиво приглашавших их к себе. Д. Я. Сердеев в это время работал вторым секретарём Армавирского горкома ВКП(б), а Людмила Петровна — учительницей в одной из школ. Они описывали преимущества южной природы и уговаривали Бориса и Катю переехать на Кавказ.

Как выяснилось впоследствии, на самом деле, им очень не хватало Акулины Григорьевны: оба их сына нуждались в постоянном присмотре, а сами они из-за занятости уделить им необходимого внимания не могли. Сердеевы понимали, что одна Акулина Григорьевна не поедет, а зная, что Борис и Катя — ребята работоспособные и смогут работать в любом месте, они и звали их всех вместе.

В то время выезд с Дальнего Востока был очень затруднён, особенно для работников такого масштаба, как Борис Алёшкин. Уехать можно было только по специальному разрешению обкома. Хотя фактически Алёшкин был всё ещё беспартийным, несомненно, такое разрешение было необходимо и ему. В результате длительных разговоров с Николаем Александровичем и Меднисом, Борис сумел убедить их в необходимости своего увольнения из треста и выезде с Дальнего Востока. Причём одним из основных аргументов, выдвинутых им, был тот, что ведь он, Борис Алёшкин, фактически не имеет никакой специальности, и что, пока ещё не ушло время, ему нужно обязательно учиться, чтобы иметь за плечами какие-нибудь прочные знания. Между прочим, это был не только предлог. После многократного обсуждения этого вопроса с Катей и долгих самостоятельных раздумий, Борис пришёл к выводу, что ему необходимо получение какого-нибудь специального образования. Неважно, будет или нет восстановлен он в партии, специальность ему всё-таки нужна. В таком духе Борис и написал заявление в Востокрыбу, Новиков и Меднис наложили на него соответствующие резолюции. Сам Меднис лично договорился в обкоме ВКП(б) о выдаче разрешения Борису Алёшкину и его семье выехать с Дальнего Востока. Николай Александрович Новиков поставил только одно условие: чтобы Борис повременил с увольнением, а также и с выездом до тех пор, пока выделенные тральщики не будут сданы Военно-Морскому флоту. Надо сказать, что работники штаба ВМФ медлить с приёмкой судов не стали.

Мы знаем, что военный флот Дальнего Востока того времени был очень малочисленным, и получение полутора десятков почти новых, хотя и не специально военных, а лишь переоборудованных, кораблей для Морских сил Дальнего Востока было очень нужным делом. Пока суда принимались вместе с командами, и лишь впоследствии личный состав заменялся краснофлотцами. Поэтому передача тральщиков заняла очень немного времени. К середине февраля эта работа была закончена.

В начале марта Екатерине Петровне Алёшкиной удалось получить расчёт в своей конторе. К этому же времени оформилось увольнение и Бориса Яковлевича. Они ликвидировали все свои домашние вещи, продав их представителям организации, претендовавшей на квартиру. Были проданы даже все книги. Таким образом, их капитал к моменту отъезда вместе с полученной зарплатой и выходным пособием (трёхмесячным окладом), полученным Борисом в связи с увольнением по реорганизации учреждения, составил солидную сумму.

Приобретение железнодорожных билетов тоже оказалось делом длительным и сложным, но и этот вопрос, при помощи своего бывшего подчинённого Вшивцева, Алёшкину удалось решить сравнительно быстро. Билеты купили в мягкий вагон, заняли целое купе. Дорога предстояла длинная, ехать надо было девять дней до Москвы, а оттуда ещё до Армавира двое суток.