Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1

Дело в том, что организаторы ДГРТ в начале его создания совсем не представляли той многообразной деятельности, которая сразу же выпала на его долю, поэтому по типичной схеме созданные отделы очень скоро столкнулись с таким обширным кругом разных дел, что все, даже самые опытные специалисты, оказывались в крайне затруднительном положении. Правда, через два-три года существования ДГРТ Наркомат торговли и руководители в Главрыбе поняли, что в рыбном деле нужна более узкая и конкретная специализация, но в 1929 году до этого было ещё далеко.

Коммерческий отдел ДГРТ обязан был организовать снабжение промыслов, заводов и флота всеми разнообразными видами товаров, необходимых рабочим и их семьям, причём многие из этих товаров приходилось покупать за границей в ряде стран. Этот же отдел приобретал и обеспечивал поставку на места лесоматериалов и всех строительных материалов, необходимых для строительства жилых, производственных и складских помещений на промыслах побережья, а также и для строительства разнообразных плавучих средств. Коммерческий отдел приобретал и распределял все орудия лова, а их ассортимент с развитием деятельности треста расширялся не по дням, а по часам. На отдел была возложена обязанность изготовления и обеспечения промыслов необходимой тарой: бочками, ящиками, консервными банками. Последние, как правило, пока завозились из-за границы, покупка их всегда шла с большими трудностями. Наконец, этот же отдел занимался и сбытом готовой продукции.

Вся эта огромная работа проводилась аппаратом, насчитывавшим вместе с заведующим и его заместителем 15 человек. Естественно, что каждому служащему отдела приходилось работать за троих и находиться в конторе не 6–7 часов, а иногда 10–12 и более. Рабочий день заведующего и его заместителя длился ежедневно не менее 12 часов. В отделе увеличивались объёмы переписки. Очень много документов поступало на иностранных языках, чаще всего на английском, которого, кроме Игнатова и одного из сотрудников, не знал никто. Вскоре этому исполнителю пришлось вменить в обязанность лишь работу по переводу получаемых писем и составлению ответов с русских черновиков, написанных другими служащими.

В трест являлись представители различных иностранных фирм, некоторые из них не знали русского языка, но, как правило, знали английский, при переговорах с ними приходилось прибегать к услугам переводчика. С этим Борис Алёшкин примириться не мог, он очень жалел, что его познания в английском языке, полученные в средней школе, так скудны, но, тем не менее, старался использовать их, где и как только мог. Он поставил перед собой задачу овладеть знанием этого языка в самое ближайшее время, хотя бы настолько, чтобы самому понимать написанные письма и слова собеседников.

Занятый сверх головы своими новыми обязанностями, он ещё с раздражением должен был без конца давать многочисленные письменные и устные объяснения ревизовавшему его складскую деятельность Погребняку, а затем и партийному следователю. Это отнимало много времени и сил, и когда, наконец, дело было закончено, и парткомиссией Владивостокского обкома ВКП(б) ему был вынесен выговор, апелляцию он, несмотря на советы Берковича и Глебова, подавать не стал, рассудив по молодости, что и с выговором люди живут.

Все недолгие часы отдыха, выпадавшие Борису, он проводил со своей Катей и дочуркой Элочкой. Девочке исполнилось семь месяцев, она хорошо сидела, что-то бормотала на своём непонятном языке, весело смеялась и тянулась ручонками к папе. Одним из любимых развлечений Алёшкиных в то время было катание на вельботе, оставленном лесному складу начальником судоверфи Крамаренко. В воскресенье, а иногда вечером после работы, Борис ставил на вельботе мачту, усаживал на носу в самом уютном месте жену и маленькую дочку, выгребал из толпы лодочек и «шампунек» поближе к середине бухты Золотой Рог и, подняв парус, скользил по тихой воде зигзагами от мыса Чуркина до мыса Эгершельд, лавируя между стоявшими на рейде торговыми пароходами и шныряющими буксирами.

Иногда они огибали мыс Чуркина, выходили в пролив между ним и Русским островом и направлялись к видневшемуся вдали острову Аскольд. Тогда их качало на волнах открытого океана. При неудачном манёвре волны заплёскивались внутрь лодки, и, спасаясь от справедливого гнева супруги, Борис поворачивал назад, в Золотой Рог или в соседнюю пустынную бухту Диомид.