Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 2

Катя и ребята обрадовались его досрочному возвращению, конечно, был доволен и он сам. Теперь, находясь вечерами дома (на своей базе он приступил к работе с первого же дня по возвращении), Борис смог больше помогать Кате в домашних делах, а сделать планировалось много. Нужно было заготовить на зиму топливо: уголь, кочерыжки от кукурузы и дрова (всё это добывала в «Круглике» Катя). Он напилил и наколол дрова, и сложил всё в сарай. Кроме того, Борис решил сделать вторые рамы к окнам комнат. Зимой 1935–1936 года (необычайно суровой) одинарные щелястые окна закрывали снаружи ставнями, а изнутри для сохранения тепла закладывали всяким тряпьём. Никогда раньше Борису не приходилось выполнять таких сложных столярных работ, как изготовление оконных рам, но с этим делом он всё-таки справился. Правда, его изделия не отличались ни красотой, ни изяществом, но главное, что своему назначению они соответствовали. Всё это, помимо труда, потребовало и дополнительных средств, а семья и так еле-еле сводила концы с концами. Катя продала часть своих, ещё владивостокских, платьев. Сама она, конечно на толкучку идти не решилась и воспользовалась услугами Меланьи, ну а та, то ли по недомыслию, то ли с целью наживы, продала шёлковые, крепдешиновые и маркизетовые платья по цене ситцевых, и в результате эта «операция» принесла сущие гроши.

Борис решил продать имевшиеся у него патефонные пластинки. Патефон оставили во Владивостоке, а заграничные пластинки, подаренные Борису моряками Тралового флота, взяли с собой, было их штук 20. Борис не надеялся получить за них много, но «всё-таки хоть что-нибудь, да дадут», – думал он, подходя к комиссионному магазину на улице Горького, недалеко от его работы. У него с собой было три пластинки для пробы. Когда он сообщил приёмщику товара с какой целью пришёл, тот довольно небрежно ответил:

– Этого добра у нас вон целые полки лежат. Пожалуйста, мы возьмём, но на скорую реализацию не рассчитывайте. Ну, что там у вас?

Борис несмело достал из своего старенького дерматинового портфеля пластинки и протянул их продавцу. До сих пор с комиссионными магазинами ему дела иметь не приходилось, и он чувствовал себя очень неловко. Едва увидев пластинки, продавец мгновенно преобразился:

– Заграничные! – воскликнул он. – Так что же вы молчали? Эти пластинки мы у вас купим немедленно.

На его возгласы, оставив покупателей, подбежали два других продавца. Несколько минут они возбуждённо о чём-то шептались, вырывая пластинки один у другого, затем приёмщик обратился к Алёшкину:

– Сколько же вы за них хотите?

Борис растерялся. Он совершенно не представлял себе, какова стоимость заграничных патефонных пластинок, но по поведению продавцов понял, что они ценятся довольно дорого, поэтому боялся продешевить. Дома они с Катей считали, что если им дадут рублей по пять за пластинку, это их здорово выручит. Он уже и собирался назвать эту цену, как вдруг один из продавцов, видимо, самый нетерпеливый и боявшийся потерять товар, сказал:

– Да что там спрашивать? Всем ведь известно, что такие пластинки сейчас стоят 40 рублей за штуку, так и надо платить.

Остальные согласно кивнули головами. Борис молчал, ошеломлённый неожиданно высокой стоимостью его товара, а приёмщик, не выпуская пластинок из рук, повторил:

– Ну как, согласны, молодой человек? Больше, чем мы даём, вам нигде не дадут. А самое главное, мы вам сразу и деньги выдадим. У вас это всё или ещё есть?

Борис, наконец, собрался с духом и сказал:

– Есть ещё несколько штук…

– Ну, так приносите и те. Если они в таком же состоянии, то мы за них тоже по 40 рублей заплатим. Инна, выпишите счёт и выдайте 120 рублей, – крикнул он кассирше.

Алёшкин подошёл к кассе, получил деньги и отправился на работу в самом радужном настроении. Ведь если принять во внимание, что стипендия у него была 45 рублей в месяц, зарплата – 85, то он только что за несколько минут получил свой месячный заработок! Теперь вопрос с деньгами на топливо, на оплату материалов для рам и даже на приобретение поросёнка, о котором давно думала Катя, решался просто.

Во время перерыва, длившегося полчаса, Борис пошёл похвастаться коммерческими успехами к одному из своих новых приятелей, заведующему складом культтоваров, некоему Козловскому. Высокий полный мужчина, с выпуклыми серыми глазами, бесцветными ресницами и такими же почти белыми волосами был по образованию учитель, и променял свою прежнюю должность на заведование складом культтоваров. Эта работа, как он говорил, была значительно более лёгкой, а доходов приносила раз в десять больше, чем его учительская зарплата. Как он ухитрялся получать дополнительные доходы со своих книжек, брошюр, письменных принадлежностей и прочего, Борис не понимал.

Узнав от Алёшкина названия пластинок, то, что они английские, а также и то, что он продал их по 40 рублей за штуку, Козловский прямо-таки подскочил от негодования: