Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1

Перов, ходивший за информацией о положении команды к военкому, сообщил, что вечером они выедут куда-то к Москве, где находится их дивизия. Поедут все вместе в одном вагоне (прямо идущем от Нальчика до Москвы, прицепляемом к скорому Тбилисскому поезду) по одному билету. На вокзал пойдут все вместе. Из двора военкомата отлучаться никому не разрешено, и нужно выбрать группу из нескольких человек, которым следует поручить закупить провизию. Естественно, что в эту группу желательно включить местных, из Нальчика, которые хорошо знают городские магазины и базар, так как еды нужно запасти и на дорогу. Военкомат, хотя и обязан обеспечить команду сухим пайком, но его работники так закрутились, что ни с чем справиться не могут и просили выходить из положения самостоятельно. – Для закупок продуктов выделили деньги, – закончил своё сообщение Перов.

В эту группу были избраны Тая, Дора Игнатьевна и два незнакомых молодых врача в качестве носильщиков, как выразился Перов, на закупку им выделили два часа. Тая сказала, что она забежит на свою квартиру, где возьмёт сумки под продукты и мешок для хлеба.

«Провиантмейстеры», как их шутя кто-то окрестил, вернулись даже раньше назначенного срока. Они купили колбасы, сыра, рыбных консервов, яиц, сала, хлеба – и чёрного, и белого, печенья, сахара, конфет, огурцов и помидоров. Решили продукты не делить, а, возложив обязанность главного снабженца на Краевскую, питаться всем вместе. Так как «делегация» потратила денег значительно больше, чем было отпущено, то разницу собрали между собой и вручили Доре Игнатьевне.

Обед прошёл оживлённо и весело, с шутками и смехом. Перов, недовольный действиями снабженцев, так как, по его мнению, они не принесли самого главного, куда-то сбегал и добыл бутылку портвейна. Потягивая вино прямо из горлышка, он быстро сменил гнев на милость. Остальные медики от предлагаемого им угощения отказались и запивали еду холодной водой из находящейся во дворе водопроводной колонки.

Настроение у всех было немного приподнятое. Никто не представлял себе, что их ожидает в будущем, поэтому они вели себя довольно беспечно, как школьники или студенты на каникулах, собравшиеся на какой-то пикник или загородную прогулку, во время которой им будет так же весело и беззаботно, как и сейчас, и по окончании которой они вскоре вернутся домой. Никто из них не предполагал, что война продлится более 4–6 месяцев, никто не сомневался в том, что фашисты скоро будут разбиты, ведь так сказали Сталин и Молотов, так писалось в газетах. А все эти люди были воспитанниками того периода времени, когда каждое слово Сталина и его ближайших соратников считалось непреложным законом.

Все были убеждены, что знаменитые полководцы Ворошилов, Будённый, Тимошенко и другие своим военным мастерством во много раз превосходят фашистских генералов, что наше вооружение, наши танки, наши самолёты – лучшие в мире и, безусловно, мощнее и надёжнее фашистских. Все были уверены также и в том, что в нашей стране нет и не может быть шпионов, и что проведённые по приказам Сталина, Берии и их помощников из НКВД интенсивные аресты и снятия с постов некоторых военных начальников и многих гражданских лиц – своевременная и нужная мера, обезопасившая нашу страну от каких-либо неожиданностей изнутри. И единственное, о чём беспокоились эти люди, успеют ли они принять активное участие в боевых действиях, придётся ли им оказывать помощь раненым, или, вот так просидев где-нибудь под Москвой или Смоленском, они и вернутся домой, даже не понюхав пороху. В таком духе примерно и велись разговоры в команде медиков.

С нашей сегодняшней позиции, когда мы уже пережили эту войну, когда мы узнали многое из того, что в то время было неизвестно и гораздо более осведомлённым людям, чем наши герои, их мнения, рассуждения могут показаться смешными и наивными до глупости. Но что же делать, всё было именно так.

После обеда команда медиков разбрелась в отведённом им уголке двора и расположилась небольшими группами. Наши знакомые остались около большого дерева, где стояли их вещи, там же поставил чемодан и Борис. После обеда, растянувшись на плаще, Перов опустил голову на пожитки Доры Игнатьевны и слабо захрапел. Она, прислонившись спиной к дереву, тоже подрёмывала. А Борис Яковлевич, Тая и Николай Иванович тихо разговаривали между собой, вспоминали Краснодар, институт, свою студенческую жизнь, преподавателей и друзей-однокурсников. Борис рассказывал о своей работе в Александровке, о семье, о том, как ему тяжело было их оставлять, но что он считает своей священной обязанностью лично оказать посильную помощь в защите Родины, тем более что в прошлом году его специально для этого готовили. Тут он рассказал о том, что в 1940 году его направили в Москву для усовершенствования по хирургии, что учился он у таких прославленных людей, как B. В. Вишневский, С. С. Юдин, Гориневская, Огнев и других, и что, поскольку главным предметом их изучения была военно-полевая хирургия, он надеется применить свои знания на практике с большой пользой для дела.