Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1

С митинга возвращались вместе с Пряниными, которые жили неподалеку от Алёшкиных. Женщины шли впереди и беседовали о чём-то своём, домашнем, а Фёдор с Борисом — сзади. Прянин сказал:

— Боюсь, доктор, что положение гораздо серьёзнее, чем можно было ждать по выступлениям представителя из райкома. Конечно, в панику кидаться нечего, но, наверное, и тебе, да и мне (ему было около 40) повоевать тоже придётся.

Вскоре они разошлись по домам. Было уже поздно. На небе сияли крупные яркие южные звёзды, небо выглядело чистым-чистым. Тишина, не слышно девичьих песен, которые обычно воскресными вечерами раздавались в станице, когда девушки и парни бродили группами и парочками чуть ли не до рассвета. Кое-где тихонько лаяли собаки. Ветра не было, и даже листья на большой шелковице, раскинувшейся над крыльцом, на котором уселись, прижавшись друг к другу, Алёшкины, не шелестели. Детишки и вернувшаяся после обеда от своих Нюра уже спали.

Борис и Катя молча сидели, и каждый думал свою невесёлую думу. А вокруг было так тихо, так спокойно, что даже не верилось, что где-то на нашей земле в этот момент рвутся снаряды и бомбы, раздаётся треск ружейных и пулемётных выстрелов, и слышатся стоны и крики раненых. А ведь всё это уже было, и было в таких масштабах, о которых большинство населения советской страны, в том числе и Алёшкины, даже и не предполагали.

Просидев молча около получаса, во время которого Борис выкурил штуки три папирос, они собрались идти спать, как вдруг на улице послышался шум подъезжающей машины. Она осветила фарами пустынную улицу и остановилась у ворот. Сейчас же кто-то застучал в запертую калитку. Борис подошёл к воротам. Он подумал, что кто-нибудь из местного начальства заболел, и за ним прислали машину.

— Кто там? — окликнул он стучавшего.

— Из военкомата, — ответил незнакомый голос.

Борис отпер калитку. Показался молоденький лейтенант, одетый в новую летнюю форму, вместе с Борисом они вошли в дом. Электрического света уже не было (в Александровке свет, идущий от электростанции Крахмального завода, гасился в 12 часов), пришлось зажечь лампу.

Лейтенант открыл полевую сумку, достал из неё небольшую разносную книгу, в которой было заложено несколько запечатанных пакетов, и один из них подал Борису:

— Вы доктор Алёшкин? Распишитесь.

Борис торопливо вскрыл пакет. Катя с испугом глядела на лейтенанта и на мужа. В пакете была повестка, подписанная военкомом, которой врач Алёшкин вызывался в военкомат для участия в работе призывной комиссии. Явка была назначена на 10 часов 23 июня. Борис, передав повестку Кате, расписался в книжке лейтенанта, который, козырнув, торопливо покинул дом. Через несколько минут на улице вновь зашумел мотор машины, блеснули фары, и затем всё стихло. Прочитав повестку, Катя встревоженно спросила:

— Как ты думаешь, Борька, это надолго?

— Не знаю, — ответил он. — Думаю, что на неделю, может быть, на две. Вот, на кого больных брошу, прямо не знаю. Ты завтра сходи к Афанасию Петровичу (фельдшеру участка, замещавшему Бориса на его выходных). Скажи, что я в Майском работать буду, пусть за меня занимается больницей. А сейчас давай спать, а то завтра надо вставать рано, как бы не опоздать. С военкомом шутки плохи!

На следующий день, воспользовавшись попутной полуторкой, ехавшей с Крахмального завода, Алёшкин прибыл в Майское в девять утра. Возле военкомата толпилось человек 30 народа, преимущественно молодёжь 23–25 лет. Борис Яковлевич прошёл внутрь здания, там тоже было много людей. Протолкавшись сквозь толпу, он постучал в кабинет военкома, по-военному отрапортовал:

— По вашему приказанию врач Алёшкин прибыл.

В кабинете военкома сидело уже несколько врачей, в том числе и заведующий районным отделом здравоохранения. Военком встал, поздоровался за руку с Борисом Яковлевичем и сказал:

— Ну вот, все и в сборе, — затем обратился к нему. — Придётся поработать. Вот, почитайте приказ наркома обороны.

Пока Борис знакомился с приказом, военком и врачи вышли в одну из соседних комнат — кажется, это была одна из самых больших комнат в здании военкомата — и стали расставлять там стулья, столы и скамейки. Уже через час медицинская комиссия работала.

В копии приказа, прочитанном Алёшкиным, скупо говорилось о внезапном нападении фашистских войск на территорию Советского Союза, в связи с чем правительство сочло необходимым провести мобилизацию запаса первой очереди в ряде военных округов, в том числе и Северо-Кавказском. Вследствие этого райвоенкому предписывалось провести комиссование подлежавших мобилизации возрастов и направить людей, признанных годными, в указанные в приложении места; тех же из мобилизованных, кто имел мобпредписания на руках, обеспечить необходимыми проездными документами.

До прошлого года мобилизационное предписание, как у лейтенанта запаса, было и у Бориса, но когда он вернулся с курсов усовершенствования врачей, то в начале 1941 года военком его отобрал, объяснив, что с присвоением медицинского звания будет выдано новое мобпредписание.