Необыкновенное лето (Трилогия - 2)

В лице ее не было ни тени каприза или кокетства - она просто не верила в серьезность его обещания. На них глядели издали актеры, и плотник прогудел сердито: па-ста-ранись! Кирилл ободряюще качнул головой и ушел.

Цветухин сейчас же, на ходу, спросил у Аночки:

- Что он сказал, а?

- Ему нравится, - ответила она также мимоходом и безразлично.

Во время действия она не могла видеть Кирилла (она вообще боялась глядеть в зал), а в антракты его место пустовало. Она так и не знала, сдержал ли он слово.

Спектакль, раз выбравшись на гладкую дорогу, катился к концу без всяких злоключений. Наоборот, успех все время рос и рос. Может быть, повышенное настроение, созданное вестью о победе, сказалось на зрителях они стали еще добродушнее, чем вначале, и не щадили ладоней, но актеры относили расположение зала целиком на счет своих талантов и делали свое дело уверенно и стройно.

Вызовы с окончанием последнего акта были бурны и щедры. Все толпились у сцены. Труппа аплодировала Цветухину, он аплодировал труппе, брал Аночку за руку и выводил вперед. Нельзя было счесть поклонов, отвешенных публике.

Парабукин стоял гордый, ждал поздравлений. Арсений Романович первый с горячностью пожал ему руку.

- Видите ли, какого типа, а? Надежда! Надежда, открытая на своей родине. Так сказать, самобытность, а? И ведь все Цветухин! Великий пример!

Тихон Платонович, вытираясь давно развернутым и насквозь мокрым платком, кивал и покашливал многозначительно. Поймав за руку сына и подтягивая его к себе из толпы, он нагнулся к нему:

- Теперь, Павел, мы с тобой Ротшильды! Егор Павлыч сестру-то твою озолотит!

Лиза медленным взглядом встречала и провожала выходившую к рампе Аночку. И в эти минуты Лиза как будто не помнила ни об Ознобишине, который терпеливо ее дожидался, ни даже о Вите. По-прежнему спрашивала она себя откуда же эта девочка взяла силы отважиться на такой бой и выиграть его? и по-прежнему не находила ответа. И тут она заметила почти рядом с собой Кирилла.

Он, приподнявшись, глядел через плечо Веры Никандровны на сцену. Губы его вздрагивали, ему, видно, хотелось остаться строгим судьей, а переживание увлекало его, и радость сквозила в этой явной борьбе. Он будто почувствовал, что на него смотрят, беспокойно обернулся, увидел Лизу и смутился. Протиснувшись к ней, он поздоровался.

- Я вижу, вы тоже восхищены Аночкой? - спросила она.

- По-моему, у нас новый готовый театр. Я не думал, что Цветухину так все удастся. Смотрите, как приняли красноармейцы.

- По Аночка-то! Правда? - настаивала Лиза.

- Да, Аночка, - опять уклончиво сказал он. - Для такой благодарной аудитории легко играть.

- А мне кажется, не легко. Надо, чтобы все было понятно.

- Никакой особой понятности не нужно. Народ достаточно развитой, сказал он и приостановился, словно задержавшись на какой-то мысли, и вдруг добавил: - Но вы правы в том смысле, что непонятное делать гораздо легче.

Было все еще шумно, и они говорили громко, стоя так близко, что плечи их касались.

- Я рада, что вас встретила.

- Я тоже.

- Я не решалась прийти к вам, сказать - спасибо.

- Это за что же?

- За отца. Уже две недели, как он дома.

- Он... Ах, да! Понимаю. Только я здесь ни при чем.

- Неправда.

Он засмеялся.

- Зачем мне приписывать чужие благодеяния? Это - хлопоты Рагозина. Он ведь знал вашего отца.

- Но это же неправда! До меня дошел этот слух, будто помог Рагозин. Мой муж ходил к нему - поблагодарить. Но Рагозин сказал, что знать не хочет об этом деле, и прогнал мужа.

- Он дядя серьезный, - опять засмеялся Кирилл, - и тоже не из благодетелей. Да и вообще отец ваш вряд ли кому особенно обязан. Чем должен был - он, видно, поплатился.

Лиза, насколько могла, отстранила свое плечо от Кирилла и молча глядела ему в глаза.

- Вы, как всегда, исполнили дочерний долг и должны быть довольны. Чего же больше?

- Это - что? Злопамятство? - с горечью сказала Лиза.

- Это - истина, - ответил он сухо и огляделся по сторонам. - Артисты больше не выходят. Надо расходиться.

Он торопливо попрощался.

Стало действительно тише в зале, но еще многие хлопали, и Цветухин последний раз вывел за руку Аночку.

У нее был такой вид, будто она не могла отрезветь от неожиданного успеха - улыбка ее совсем затвердела и поклоны потеряли гибкость. Она все тревожнее искала взглядом Кирилла и все разочарованнее уходила за кулисы.

Наконец она прибежала в свою крошечную уборную - уголок, отгороженный картоном, почти упала на стул и закрыла глаза. Все вышло так, как ей мечталось в сокровенные минуты наедине с собой: она сыграла главную роль, она одержала победу! И вот она не ощущала ничего, кроме полной потери сил и тупой печали. Ей хотелось заплакать от изнеможения.

Она только успела глубоко вздохнуть, как дверь задребезжала от ударов и тотчас наотмашь раскрылась.

Влетел Цветухин. Он сорвал с себя парик и, схватив его за косицу, вертел над головой, точно трофей. В одном шаге от Аночки распахнул руки:

- Роднуша моя! Дай я тебя поцелую!

С нее точно свалилась усталость. Она вскочила, откинув стул, и бросилась ему на шею. Он обнял ее и поцеловал в губы. Оторвавшись, он сказал: