Необыкновенное путешествие в безумие и обратно (Операторы и Вещи)

Рядом стоит крючколов. Успешно загнав крюк, он готовит другие инструменты: нож и топор. Глядя на бьющегося в агонии человека, он прикидывает, то ли перерезать жертве горло, то ли рассечь череп. Крючколов сам делает свои инструменты, и, если он в этом деле собаку съел, то ему и одного крюка достаточно. Чем отчаяннее дергается жертва, тем разрушительнее действие крюка. Оператору остается только смотреть да ждать, когда дело будет сделано самой жертвой. Всегда остается загадкой, как поведет себя человек, попав на крючок. Конечно, есть вероятность, что человек извернется и соскочит с крючка, вот тут-то крючколов и берется за другие орудия.

Не исключено, что жертва сделает даже больше задуманного крючколовом: переломает позвоночник или вообще разорвется пополам, сделав особенно отчаянный рывок. Случись такое, крючколов, как и всякий другой в подобной ситуации, грустно задумается, созерцая руины, которых он не желал, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Вгоняя крюк, работая ножом и топором, он вовсе не стремится к разрушению, а лишь к ограничению или устранению. Конкуренция, а не личная неприязнь заставляют крючколова браться за свои орудия. Человек на крючке не враг, а всего лишь препятствие. Если придется перерезать конкуренту горло, крючколов сделает это как раз в меру, и череп расколет культурно, ничего лишнего не разнесет. Из всех орудий крюк считается самым гуманным, он требует большого искусства и вызовет меньше всего нареканий.

Цель крюка — поймать и вывести из равновесия, и ничего больше. Если повреждения оказались больше предусмотренных, человек сам виноват. Не надо было упрямствовать и пытаться встать на ноги; не впадай в буйство, собери силенки и терпи. Когда случается трагедия, зрители тоже не склонны осуждать Оператора. В кругах, где он работает, крючок — нормальное орудие, это должно быть ясно и жертве, как только она попала ему в руки.

Если посмотреть, какой размах крючколовство приняло в деловом мире, просто диву даешься, как мало об этом знает начинающая свою карьеру молодежь. Мне казалось, что я была основательно подготовлена к работе, но выяснилось, что мне недоставало образования по предмету «Как распознать Оператора-крючколова». Помогла бы даже коротенькая лекция. Это заострило бы на предмете мое внимание, и он отложился бы в памяти. А теперь я пыталась складывать кубики вслепую, даже не представляя, какой должна быть картинка.

Я поступила работать в компанию Ноксов по той же самой причине, что и многие другие. В одночасье компания превратилась в самое разветвленное и процветающее дело. Доходы были баснословными, и над предприятием висел густой, маслянистый запах денег.

Я только делала свои первые трудовые шаги и, как большинство начинающих карьеру молодых женщин, подумывала, как бы мне перебраться в более высокооплачиваемую категорию. Мне казалось, что с моей подготовкой у меня есть реальный шанс ухватить свою долю этого денежного пирога. Почти тут же появилась подсказка, как добиться желаемого.

Прошло всего лишь несколько дней с начала моей работы, как фирма объявила о своих планах открыть новый конструкторский отдел. На должность начальника отдела прочили Кена Раерса, приятного, немногословного молодого человека, сидевшего через несколько столов от меня. Он проработал у Ноксов меньше года.

Самое яркое воспоминание о Кене — это его голова, вечно склоненная над кипой бумаг. Чтобы привлечь его внимание, надо было чуть ли не лечь ему на спину и кричать прямо в ухо. «Он такой сосредоточенный, — говорила о нем его девушка. — Он забывает обо всем, кроме того, чем занят. Наверное, поэтому никто не проворачивает столько работы, сколько он».

Вспоминаю, как, глядя на торчащую из вороха бумаг темноволосую макушку, подумала: «Так вот как это делается. Так мило и просто. Сидишь за столом и вкалываешь. Если приналечь и покорпеть восемь часов вместо шести, как предпочитают все остальные, твое дело в шляпе».

Картинка была предельно ясна, словно взята из типового учебника. Размечтавшись, я уже видела, как через пару лет получаю очень недурную зарплату, провожу отпуск в Европе и отправляю друзьям открытки из Парижа.

Я частенько поглядывала на Кенову макушку, испытывая чувство благодарности за то, что он направил меня по верному пути. Возможно, именно потому, что мой взгляд так часто останавливался на Кене, я обратила внимание, что на него поглядывает еще кое-кто, а именно — невзрачный паренек с одутловатым лицом, по имени Гордон. Он сидел в другом конце комнаты и очень много курил, но не нервно, а неспешно, раздумчиво, словно оценивающе смакуя каждую сигарету.

Прошло около месяца, и новый отдел начал работу. Я, да и многие другие ходили с вытянутыми лицами и изумленно поднятыми бровями, узнав, что начальником отдела был назначен Гордон. Все, в том числе и я, пытались выяснить, в чем тут дело, пока одна из сотрудниц не сообщила мне таинственным шепотом: