Необыкновенные приключения экспедиции Барсака

— Твоё имя! — уверял Перриньи с таким чистосердечным удивлением, что его товарищ был поражён.

Аппарат прекратил работу и оставался немым перед глазами офицеров, которые не спускали с него взора. Но скоро послышались новые тик-так.

— Снова! — закричал Перриньи, наклоняясь над лентой. — Вот! Теперь адрес: «Тим-бук-ту»!

— Тимбукту! — машинально повторил Марсеней и задрожал в свою очередь от необъяснимого волнения.

Пощёлкивание прекратилось во второй раз; после короткого перерыва лента начала развёртываться, чтобы снова остановиться через несколько мгновений.

— «Жан-на Бак-стон…» — прочёл Перриньи.

— Не знаю такой, — объявил Марсеней, невольно испуская вздох облегчения. — Это чья-то шутка…

— Шутка? — задумчиво повторил Перриньи. — Как это возможно? Ах! Снова начинается! — и он наклонился над лентой. — «…При-ди-те на по-мощь Жан-не Мор-на…»

— Жанна Морна! — вскричал капитан Марсеней и, задыхаясь, расстегнул воротник мундира.

— Замолчи! — приказал Перриньи. — «Плен-ни-це… в Блек-лан-де…»

В четвёртый раз замерло тиканье. Перриньи выпрямился и посмотрел на товарища. Тот был бледен.

— Что с тобой? — заботливо спросил он.

— Потом объясню, — с трудом ответил Марсеней. — Но Блекланд, откуда ты взял Блекланд?..

Перриньи не успел ответить. Аппарат заработал снова.

«…Се-вер-на-я ши-ро-та пят-над-цать гра-ду-сов пять-де-сят ми-нут, дол-го-та…»

Наклонившись над замолчавшим аппаратом, офицеры напрасно ждали несколько минут. Аппарат оставался немым.

Капитан Перриньи задумчиво пробормотал:

— Да, чересчур крепкий кофе, как говорится! Есть второй любитель беспроволочной телеграфии в этой гиблой стране! И он тебя знает… — Он тотчас заметил, как изменилось лицо Марсенея. — Да что с тобой? Как ты бледен!

В нескольких поспешных словах Марсеней объяснил другу причину своей тревоги. Он удивился, когда узнал, что его имя появилось на телеграфной ленте; но удивление перешло в глубокое волнение, когда Перриньи произнёс имя Жанны Морна. Ведь он знал Жанну Морна, любил её и надеялся, что она когда-нибудь станет его женой. Марсеней напомнил о своих опасениях, когда он заподозрил, что приказ полковника Сент-Обана фальшивый. Таинственное послание, донёсшееся из пространства, означало, что Жанна Морна в опасности.

— И она просит помощи у меня! — заключил он с тоской, к которой примешивалась радость.

— Ну что ж! Это очень просто! — ответил Перриньи. — Нужно прийти ей на помощь.

— Разумеется! — вскричал Марсеней, которого оживила возможность действовать. — Но как?

— Мы это сейчас обсудим, — сказал Перриньи. — Сначала разберём факты и выведем логические заключения. Факты, по-моему, успокоительны…

— Ты полагаешь? — с горечью спросил Марсеней.

— Полагаю. Первое: мадемуазель Морна не одинока: ведь ты же знаешь, что у неё нет аппарата для беспроволочной телеграфии. Не говоря о спутниках, с которыми ты её оставил, у неё есть покровитель, владеющий таким аппаратом. И он молодец, уж поверь мне!

Ободрённый Марсеней поднял голову.

— Второе: мадемуазель Морна не грозит непосредственная опасность. Она телеграфирует в Тимбукту. Значит, она считает, что ты здесь, а не в другом месте, и что у тебя будет время откликнуться на призыв. И затем, раз она телеграфирует, значит, считает, что это не бесполезно. Если ей и угрожает опасность, то не такая уж близкая.

— Как ты думаешь, что можно сделать? — взволнованно спросил Марсеней.

— Прежде всего успокойся и надейся на хороший конец этого приключения. И пойдём к полковнику просить разрешения организовать экспедицию для освобождения депутата Барсака и мадемуазель Морна.

Оба капитана немедленно отправились к полковнику Аллегру и рассказали о чудесном событии, свидетелями которого были. Они положили перед ним ленту, отпечатанную аппаратом Морзе, которую Перриньи перевёл на понятную запись.

— Здесь не говорится о господине Барсаке, — заметил полковник.

— Нет, — ответил Перриньи, — но так как мадемуазель Морна с ним…

— Кто вам сказал, что она его не оставила? — возразил полковник. — Я прекрасно знаю путь экспедиции Барсака и уверяю вас, что она не могла очутиться на такой широте. Экспедиция должна была пройти через Уагадугу на двенадцатом градусе и закончиться у Сея, на тринадцатом. А эта таинственная депеша говорит о пятнадцати градусах пятидесяти минутах, почти о шестнадцати градусах.

Замечание полковника оживило память Марсенея.

— Вы правы, полковник. Я вспоминаю, что мадемуазель Морна должна была отделиться от экспедиции за двести или триста километров от Сикасо и подняться к северу, чтобы достигнуть Нигера у Гао.

— Это меняет дело, — озабоченно сказал полковник. — Чтобы освободить Барсака, депутата, официальное лицо, можно снарядить экспедицию, но мадемуазель Морна — частная особа…

— Однако, — живо заметил Марсеней, — если приказ подложный, как приходится думать, то господин Барсак стал жертвой негодяя с подложным документом…

— Может быть… может быть… — с сомнением сказал полковник. — Во всяком случае, надо ждать ответа из Бамако.

— Это безнадёжно! — вскричал удручённый Марсеней. — Мы не можем бросить на гибель бедное дитя, призывающее меня на помощь.