Необыкновенные приключения экспедиции Барсака (илл. В. Колтунова)

Через несколько дней после, приезда друга капитан Марсеней застал его во дворе дома, где тот жил, за сборкой какого-то аппарата.

— Ты пришел кстати! — вскричал Перриньи. — Я тебе покажу что-то интересное.

— Это? — спросил Марсеней, показывая на аппарат, состоявший из двух электрических батарей, электромагнита, маленькой стеклянной трубочки с металлическими опилками, и медного прута в несколько метров высоты.

— Оно самое. Безделушка, которую ты видишь, — волшебная выдумка. Это приемник беспроволочного телеграфа.

— Я слышал, как об этом говорят уже несколько лет, — сказал заинтересованный Марсеней. — Так проблема решена?

— Еще бы! — вскричал Перриньи. — На земном шаре с ней столкнулись одновременно двое. Один — итальянец Маркони — нашел средство посылать в пространство волны Герца… Да ты слыхал ли о них, закоренелый солдатишка?

— Да, да, — ответил Марсеней. — Учил в школе. Впрочем, о Маркони говорили, когда я еще был в Европе. Ну, а другой изобретатель?

— Французский физик Бранли. Он сконструировал приемник — чудо изобретательного ума.

— И аппарат, который я вижу?…

— Он и есть, и ты моментально поймешь его принцип. Бранли заметил, что железные опилки плохо проводят электричество, но становятся хорошим проводником под влиянием волн Герца. Под действием этих волн опилки начинают взаимно притягиваться, и между ними возникает сцепление. Видишь трубочку?

— Вижу.

— Это когерер, или улавливатель волн. Трубочка содержит железные опилки и включена в цепь обыкновенной электрической батареи. Тока в цепи нет, так как трубка с опилками — плохой проводник. Понятно?

— Да, продолжай.

— Когда приходит волна Герца, ее подхватывает этот медный прут, называемый антенной. Тотчас же трубка, соединенная с ним, становится проводником, ток замкнут и идет по цепи. Ты все еще понимаешь, кровопийца?

— Да, ученый старикашка в очках. Дальше!

— Здесь вмешивается рассказчик, которого ты видишь. Благодаря приспособлению, мною придуманному и скомбинированному с изобретением Бранли, ток приводит в движение бумажную ленту в аппарате Морзе, где получается отпечаток. Но в этот момент молоточек, который ты видишь, ударяет по когереру, его зерна разъединяются от удара, и восстанавливается их обычное сопротивление. Ток прекращается, и аппарат Морзе перестает работать. Ты скажешь, что там можно получить только одну точку на бумажной ленте? Но на самом деле последовательность всех этих явлений возобновится, так как антенна продолжает получать волны. А когда они перестанут приходить, на ленте аппарата уже не будет отпечатков до прихода следующих волн. От всего этого на ленте получается серия точек, соединенных в неравные группы, в тире и точки азбуки Морзе, которые прочтет любой телеграфист.

— Например, ты?

— Например, я.

— А зачем ты притащил этот удивительный аппарат в нашу варварскую страну?

— Завтра я соберу передатчик, так как страшно увлекаюсь телеграфированием без проводов. Я хочу первым устроить беспроволочный телеграф в Судане. Вот почему я привез сюда эти два аппарата, которые еще очень редки, и в Африке их нет, за это я ручаюсь. Подумай только, если б можно было сообщаться прямо с Бамако… Быть может, даже с Сен-Луи!..

— О, с Сен-Луи! Это слишком далеко!

— Совсем недалеко, — запротестовал Перриньи. — Телеграфировали без проводов уже на очень большие расстояния.

— Невозможно!

— Вполне возможно, солдафон. И я рассчитываю усовершенствовать это дело. Я начну серию опытов вдоль Нигера…

Капитан Перриньи вдруг остановился. Глаза его округлились, полуоткрытый рот выразил глубокое изумление. Из аппарата Бранли послышался сухой треск, который уловило его опытное ухо.

— Что с тобой? — спросил изумленный капитан Марсеней.

Его другу пришлось сделать усилие, чтобы ответить. Удивление буквально парализовало его.

— Он работает! — пробормотал Перриньи, указывая на аппарат.

— Как? Он работает?! — с иронией вскричал Марсеней. — Ты грезишь, будущий академик! Ведь твой аппарат — единственный в Африке, он не может работать, как ты мне только что умело объяснил. Он испортился, вот и все.

Капитан Перриньи, не отвечая, подбежал к приемнику.

— Испортился! — вскричал он в страшном возбуждении. — Он так мало испортился, что я ясно читаю на ленте: «Ка-пи-та-ну Мар-се-не-ю… Капитану Марсенею!»

— Мое имя! — подсмеивался последний. — Я очень боюсь, старина, что ты подшучиваешь надо мной!

— Твое имя! — уверял Перриньи с таким чистосердечным удивлением, что его товарищ был поражен.

Аппарат прекратил работу и оставался немым перед глазами офицеров, которые не спускали с него взора. Но скоро послышались новые тик-так.

— Снова! — закричал Перриньи, наклоняясь над лентой. — Вот! Теперь адрес: «Тим-бук-ту»!

— Тимбукту! — машинально повторил Марсеней и задрожал, в свою очередь, от необъяснимого волнения.

Пощелкивание прекратилось во второй раз; после короткого перерыва лента начала развертываться, чтобы снова остановиться через несколько мгновений.

— «Жан-на Бак-стон…» — прочел Перриньи.

— Не знаю такой, — объявил Марсеней, невольно испуская вздох облегчения. — Это чья-то шутка…