Необыкновенные приключения экспедиции Барсака (илл. В. Колтунова)

Между первым и третьим секторами находился второй, площадь которого достигала тридцати одного гектара, занимавший всю остальную часть города. Это был квартал рабов, число которых достигло тогда пяти тысяч семисот семидесяти восьми, из них четыре тысячи сто девяносто шесть мужчин и одна тысяча пятьсот восемьдесят две женщины. Здесь они и обитали за редким исключением. Здесь были их хижины. Здесь протекала их убогая жизнь.

Каждое утро четыре двери, проделанные в стене этого ада, открывались, и под надзором Веселых ребят, вооруженных дубинками и револьверами, негры, не занятые в городе, разделившись на бригады, отправлялись на сельскохозяйственные работы. Вечером печальная процессия возвращалась «домой», и тяжелые двери захлопывались до утра. Никакого выхода наружу. С одной стороны — Веселые ребята, с другой — Гражданский корпус. Кругом их окружали двуногие звери, жестокие и беспощадные.

Многие из несчастных умирали, не выдержав лишений или под ударами надзирателей, слишком часто превращавшихся в палачей. Об этом мало беспокоились. Очередной набег немедленно пополнял убыль, и новые жертвы замещали тех, кого освободила смерть.

Но кварталы правого берега, которые мы только что кратко описали, не составляли всего Блекленда. На левой стороне Ред-Ривер, на берегу, представлявшем собой холм высотой до пятнадцати метров, городская стена продолжалась вдоль реки, образуя прямоугольник, длиной в тысячу двести метров и шириной в триста метров. Эта вторая часть города, немногим уступавшая по величине первой, так как ее площадь достигала тридцати шести гектаров, разделялась пополам высокой поперечной стеной.

В одной половине, расположенной на северо-западном склоне холма, находился городской парк — Крепостной сад, соединенный Садовым мостом с секторами Веселых ребят и Гражданского корпуса. В другой половине, на вершине холма, находились жизненные центры города.

В северном углу, смежном с парком, поднималось громоздкое четырехугольное сооружение, окруженное уступчатой стеной; северо-восточный фасад его, высотой около тридцати метров, круто обрывался у Ред-Ривер — это был дворец, как его обычно называли, — в нем жили Гарри Киллер и девять его старинных сокамерников, возведенных в ранг советников. Странные это были советники, которых скорее следовало бы назвать сообщниками преступлений их главаря. Занятные советники! Их главной обязанностью было проверять, выполнены ли приказы и безапелляционные приговоры никому не доступного и почти невидимого властелина.

Другой мост, перекрываемый на ночь решеткой, назывался Дворцовым и соединял резиденцию Киллера с правым берегом.

К дворцу примыкали две казармы: одна — для дюжины рабов, выполнявших обязанности слуг, и для полусотни негров, выбранных из числа тех, чьи природные наклонности сводились к неуемной жестокости, и составлявших Черную стражу; другая — для сорока белых, отобранных по тому же принципу и которым было доверено управление сорока летательными машинами, называемыми в Блекленде планерами[65].

Плод гениального творца, эти чудесные машины, благодаря усовершенствованиям, о которых вскоре будет сказано, имели дальность полета пять тысяч километров со скоростью четыреста километров в час. Именно они делали пиратов Блекленда вездесущими и позволяли им исчезать немедленно после совершения преступлений. Они же служили основой деспотического могущества Гарри Киллера.

В самом деле, посредством страха Киллер управлял неведомой империей, столицей которой был Блекленд; страх служил опорой его власти. Тем не менее самодержец предвидел возможность мятежа белых или черных подданных. Из осторожности он построил дворец таким образом, что тот господствовал над городом и держал под жерлами пушек жилые кварталы, сад, казарму. Всякое возмущение послужило бы сигналом ко всеобщему избиению, и мятежники не могли бы спастись. Пустыня создавала непреодолимый барьер, и читатель скоро увидит, что, раз попав в это логово, нужно было отказаться от всякой надежды выбраться из него.

Вдобавок ко всему, Блекленд содержался в чистоте и располагал всевозможными удобствами. Не было у Веселых ребят или в Гражданском корпусе ни одного жилища без телефона. Не было улицы, дома, даже невольничьей хижины без водопровода и электричества.

В окрестностях города, основанного десять лет назад среди пустыни, превращение было еще чудеснее. Песчаный океан, окружавший его повсюду, начинался теперь лишь за несколько километров от городских стен. В непосредственной близости от городских стен пустыню до самого горизонта сменили поля, возделываемые по наиболее совершенным методам, где с каждым годом все пышнее росли всевозможные растения Африки и Европы.