Необыкновенные приключения Геннадия Диогенова

На этот раз в комнате людей было значительно больше — человек двадцать. «Наверно, весь экипаж»,- безрадостно отметил про себя Генка и с опущенной головой остановился у входа.

— А-а, «сюрприз», что ж ты скромничаешь? Подходи, будем знакомиться,- услышал он совсем не сердитый голос и, подняв глаза, увидел перед собой того самого высокого мужчину с массивным лицом. «Алексей Никитич»,- вспомнил Генка его имя.

— Да ты не стесняйся, проходи, садись сюда,- почти весело говорил Алексей Никитич, усаживая Генку в глубокое кресло.- И ремешком, ремешком пристегнись.- Он защелкнул на Генкиной груди широкий пояс.- Так-то оно спокойней, не будем летать от каждого движения… Ну, давай теперь по порядку. Как зовут? Как попал к нам и зачем?

Генка угрюмо молчал.

— Ну, начинай, мы слушаем. Итак, тебя зовут…

— Диогенов.- Генка наконец решился поднять голову.- Диогенов, Генка,- уже смелее проговорил он и впервые посмотрел спрашивавшему в глаза. Глаза были зеленоватые, чуть прищуренные и очень внимательные. Казалось, они пронизывают насквозь, и, несмотря на то, что эти глаза смотрели совсем не строго, а даже наоборот — весело, Генка совсем растерялся и решил говорить только правду.

— Так, значит, Диогенов? А сколько тебе лет?

— Четырнадцать.

— А где работают твои родители?

— Мама ткачиха на тонкосуконном, а папа машинист на железной дороге.

— Где, где? — переспросил Алексей Никитич, и в голосе его прозвучало недоверие.

— Я же сказал — на железной дороге,- громче повторил Генка.

— На какой это железной дороге? — опять переспросил Алексей Никитич.

— Что значит — на какой? — изумился Генка.- На обыкновенной. На шпалах лежат рельсы, по ним ездит паровоз с вагонами, а папа управляет паровозом.

На этот раз уже все изумленно переглянулись. Алексей Никитич нахмурился.

— Ты достаточно взрослый мальчик, Гена, и должен понимать, что сейчас не время для шуток. Ты находишься на межпланетном корабле и прошел на него без разрешения. Этот поступок, если у тебя не было достаточно серьезных причин, ни в какие ворота не лезет. Ты должен понять это и отвечать серьезно.

Генка окинул взглядом обращенные к нему посуровевшие лица.

— Я и отвечаю серьезно,- чуть не плача, проговорил он.- Мой папа действительно работает машинистом на паровозе!

— Это возмутительный факт! — вспыхнул грузный мужчина с густой гривой белых волос.- В первый раз за свои семьдесят лет слышу, чтобы такой взрослый мальчик говорил неправду.

— Сами вы говорите неправду! — разозлился Генка.- Говорите, что вам семьдесят лет, а сами совсем на старика не похожи.

— Как ты смеешь! — с негодованием прикрикнула Нина, но Алексей Никитич предупреждающе поднял руку.

— Скажи-ка, Гена,- спокойно спросил он,- как называется книга, в которой ты прочитал о железной дороге, паровозах и машинистах?

— Разные есть книги…- Генка пожал плечами.- Но во всех что-нибудь обязательно написано или про паровозы, или про автомобили.

— А какие ты знаешь марки автомобилей? — быстро спросил Алексей Никитич, и по наступившей вдруг тишине Генка почувствовал в вопросе какую-то ловушку.

Тщательно подбирая слова, он стал перечислять:

— «Победа», «Волга», «Москвич» — это легковые. Ну, еще «Запорожец». Потом грузовые — МАЗ, ГАЗ…- Генка запнулся и нерешительно добавил: — Есть еще самосвалы…

— Странно,- сказал кто-то, но Алексей Никитич опять предостерегающе поднял руку.

— Скажи, Гена,- медленно спросил он,- а на каком тонкосуконном комбинате работает твоя мама?

— Как на каком? — Генка снова пожал плечами.- На котором материю ткут. А находится он около Западного моста, возле станции, там еще трамваи поворот делают. Только вход теперь с другой стороны, с улицы Мясникова. А живем мы на улице Обувной…

— Тут что-то не так,- задумчиво произнес Алексей Никитич и даже покачал головой. Несколько секунд в рубке царила тишина.

Мужчина, утверждавший, что ему семьдесят лет, поднялся и, придерживаясь за кресла, подошел к Генке.

— Слушай, мальчик,- голос его звучал вкрадчиво,- а ты, случаем, не слыхал, что такое папироса?

— Штука такая, с табаком,- оживился Генка.- Есть «Беломор» — его папа курит, «Казбек», «Любительские», есть сигареты всякие: в красных пачках-«Прима», потом с собачьей головой — «Лайка». Еще есть сигары, толстые такие, из одного табака, без бумаги. Их капиталисты курят.

— Да, историю он изучил основательно,- восхищенно заметил кто-то.

— Боюсь, что слишком основательно,- задумчиво проговорил «старик» и, мягко улыбнувшись, отстегнул Генку от кресла.- Идем-ка, дружок, со мной. Понимаешь, я врач, зовут меня Сергей Ильич.

Поскольку ты теперь тоже член нашего экипажа, мне нужно проверить твое здоровье,- и, придерживая Генку за локоть, Сергей Ильич повел его к выходу. У порога Генка обернулся. Столпившись вокруг Алексея Никитича, члены экипажа тихо переговаривались, с состраданием поглядывая на Генку. Генка вздохнул и, не оглядываясь больше, поплыл по круглому коридору вслед за доктором.