Необыкновенные приключения капитана Шпарина

Короткой потной ночью снились кошмары. Запомнился лишь один, последний, где измученный Шпарин скачет верхом, цепляясь за рога розового муфлона. За ним гонится тоже верхом, на медведе из клетки, главный сержант, размахивая цепью с обручем, как арканом. Все действо происходит на плаце, разрисованным желтыми трехугольниками. Плац полон молчаливых зрителей в военной форме. «Не уйдешь! - орёт Супонев, одетый в средневековые доспехи. - Все равно достану!». «Рога от дохлого муфлона», - Шпарин, не оглядываясь, показывает ему фигу. Среди зрителей стоят плечом к плечу Додоня и Кесин. Кесин целится в Шпарина из снайперской винтовки. «Погоди, так вернее, - говорит Додоня, поднимая гранатомет. - Не будет мучиться». Кесин стреляет первым. Шпарин вместе с муфлоном кубарем катятся по бетону. «Финита», - говорит главный сержант, оборачиваясь к зрителям. Три солдата, в таких же, как у Супонева доспехах, крючьями утаскивают мертвого муфлона. Зрители молча опускают большие пальцы рук вниз. «Рога теперь наши. Жри, «миша», заслужил, - показывая на Шпарина и снимая с медведя конское седло, счастливо произносит Супонев. - А ты говорил: «никогда не говори никогда».

Глава 3. База. Утро. Новый поворот.

Прохладное летнее утро.

«Приснится же такая пакость. Моя жизнь превратилась в пакость, в мерзость, в какое-то дерьмо. И почему это произошло именно со мной, а не с дядей Юрой, алкоголиком из соседнего подъезда или хотя бы с Венькой Сенцовым, который женился на Ленке, моей первой любви? Наверно именно это и называется: оказаться не в том месте, не в то время, не в ту минуту, не в ту секунду…».

Шпарин стоял четвертым с левого края шеренги, на квадратной зеленой площадке, обрамлённой лесом, довольно далеко от основных построек Базы. Стоял без наручников и хомута с цепью, мокрый, трясся от ненависти, утренней прохлады, и даже из последних сил топал ногой. Утром его разбудили, полив водой из ведра. Сняли кандалы. Дали отлить, дали напиться из того же, впрочем, довольно чистого ведра и привели сюда.

«Моё природное хладнокровие, мой весёлый нрав, моя честность, моя порядочность, мой… что ещё… моя смелость… самообладание, не дадут сгинуть в этом проклятом мире, где я оказался волею судеб…».

С хладнокровием, а также с самообладанием было уже не очень. Дело явно шло к концу. Скорее всего к той самой дыре за спиной.

Около полусотни солдат построены буквой «П». В основании буквы неровная шеренга людей, разнообразного вида и обличья. Воняет не пойми чем. За шеренгой - широкий и длинный, метров пять на десять, прямоугольный провал в земле и две высокие трубы. Тяжёлая крыша провала отъехала в сторону, порождая неприятные ощущения за спиной.

Рядом со Шпариным нервно топталась троица рыжеватых мосластых мужиков в коротких серых туниках. На всех троих поверх туник металлические пластинчатые панцири, на ногах плетеные короткие кожаные сапоги, оставляющие пальцы открытыми. На молодом мужчине, последнем в шеренге, - порванный в нескольких местах малиновый плащ, застегнутый на правом плече бронзовой пряжкой.

«Неужели римляне!? – поразился Шпарин, удивляясь и им, и тому, что ещё может удивляться. - Быть не может! Но я их во сне видел».

Мужчины, похожие на римских легионеров выглядели вызывающе, бросали свирепые взгляды на солдат и, то и дело, хватались за пустые ножны для мечей, висящие на перевязи на правом боку.

Вдоль шеренги прохаживался тучный офицер с длинными бакенбардами, загнутыми к самым уголкам рта. Прежде чем двинуться с места, он долго смотрел на Шпарина. На зеленых погонах по серебристой звезде. Коричневый берет лихо заломлен вверх. За офицером следовали, повторяя его движения, несколько таких же заломленных беретов. Но у майора, Шпарин слышал, как к тому обращались, берет, выглядел круче всех. Видимо это и был командир Особого Охранного Отряда майор Древака. Позади офицеров, вместе с Додоней и Кесиным, стоял Супонев, с распухшим носом залепленным пластырем, при новом, тесноватом ему головном уборе и делал вид, что совершенно не знает вчерашнего пленника.

Майор начал с дальнего конца шеренги и остановился у крайнего, тощего, в длинной хламиде, седого старца. Старец замахнулся на майора посохом и закричал на незнакомом языке.

- Бесполезен, - неожиданным приятным баритоном сказал майор.

Подскочили солдатики и старец полетел в провал.

Следующим оказался толстенький, невысокого росточка джентльмен в растерзанном черном смокинге.

- Бесполезен, - сказал майор и джентльмен завизжал, улетая в яму.

Пришла очередь азиатов. Их было около двух десятков.

- Каменоломни или народные стройки? - спросил майор у офицера с двумя звездочками на погонах, впритирку стоящего за ним. - Оглох, лейтенант!?

- Переизбыток! - заглядывая в черную папку, доложил тот. - Заявок нет.

- Ликвидировать! - сказал майор.

Азиаты, прижав руки к груди, подправляемые стволами автоматов, сами попрыгали куда надо.

Крыша провала задвинулась. Из труб вылетело пламя. Воздух наполнился отвратительным запахом.

Шпарин сел на траву и обхватил голову руками.