Необыкновенные приключения капитана Шпарина

— Женщины! Женщины… Ему их достается агромадное количество, — завистливо проворчал Маралов.

— Михал Иваныч! Это, мы, ваши друзья, — Стасик помахал ладошкой у лица Шпарина. — Очнитесь.

— Сделаем носилки, — сказал Маралов. — Волокушу из ельника, Миша тяжелый, и оттащим в дом. Пойду, позову Додоню.

— Сейчас оживет, — мальчишка приподнялся на пальцах ног и рявкнул в Шпаринское ухо:

— Смирна-а! Р-равнение на знамя-а!!..

— Эти сестры… — вздрагивая, сказал Шпарин. — Эти сестры… мне скоро мозг вынесут.

— Вы, что же, дядь Миш, с троими мутили?

— Он такой, — сказал Маралов.

— Это не то место, — пробормотал Шпарин. — Не то.

— Как не то? Совсем даже то. Я дома.

— Берем его под руки, пацан! — скомандовал Маралов. — Повели к дому. Что-то Михал Иваныч ослабел.

— Испытания перенапрягли нашего дорогого Михаила Иваныча. Держитесь, дядя Миша. Хватайтесь за меня.

— Всё дело в путях-дорогах… — нервно произнёс Шпарин, выдираясь из рук мальчишки. — В них… В прозрачных стенах, кубах и линзах.

— Заговаривается, — поддерживая Шпарина за талию, сказал Маралов. — Праздничный вечерочек отложим на вечерочек…

— Под тяжёлый стук стаканов, — досказал Стасик.

— Крепись. До дому и в постельку.

— Завтра может и не быть, — промычал Шпарин. — И послезавтра.

— Куда ж им деваться, дядь Миш? Они наступят. Непременно наступят!

— Необходимо срочно глотнуть лекарства. Принять граммов двести в один присест. Лучше два раза по двести и без перерыва. Сразу станет лучше.

— У тебя одно лекарство. От всех болезней.

— Одно. Очень помогает. Тебе тоже поможет. Пойдем лечиться.

— Отпустите меня, братцы. Прояснилось. Пойду сам.

— И я вами недоволен, — мальчишка насупился. — Не могли притвориться. Я бы женился. Сразу!

— На всех?

— По очереди! — огрызнулся Стасик.

— Обозвала напоследок, — растерянно произнес Маралов. — Вот она — современная молодежь! Облаяли и умчались.

— Правду сказала. Ты кто есть? Пьянь и врун. Насчет хама погорячилась, а может и нет.

— Таких рассказчиков как ты, Миша, поискать надо. Я тебе в подметки не гожусь.

— Дядь Миш, откуда вы знаете сестричек?

— У тех, кто сует нос куда не следует, немедленно начинаются, с ним же, проблемы.

— Как у вас?

Шпарин потрогал грудную клетку.

— Колотится, как сумашедшее.

Скрипнула и лязгнула калитка. Из калитки вышел Ляхов и замер.

— Ну, вы даете, капитан!

— Лёха! — сказал Стасик. — Лёха? Бухому за руль нельзя.

— Что ты тут делаешь, Стас? Отец всю полицию на уши поставил.

— Заколебали вы своими ушами, — сказал Шпарин.

— Я поехал. Дел невпроворот, — Ляхов забрался в автомобиль. — Не беспокойтесь, капитан, все идет по плану. Ресторан заарендовали…

— Алексей, — Маралов погладил капот. — Ты, это… Не гоняй, не повреди лакокрасочное покрытие.

Ляхов поморщился и захлопнул дверь.

— Это он о чём? — спросил Шпарин.

— О свадьбе он, — буркнул Маралов. — О свадьбе.

Скрипнула и лязгнула калитка.

— Ии-их!.. — увидев Шпарина, растерянно произнес Додоня. — Здравия желаем, господин капитан… Сергей Николаич, еда стынет.

* * *

Шпарин поднялся на второй этаж, походил по коридору, пооткрывал двери и, увидев большое фото в тёмной рамке на светлом комоде, вошел в пыльную комнату с разбросанными мужскими вещами.

На цветной фотографии — он, собственной персоной, в зеленых плавках, и длинноволосая красотка в алом бикини на каком-то пляже. Шпарин повернул фотографию: «Лазурное озеро, январь…». «Лазурное озеро…» было выведенно изящным женским подчерком, а ниже приписанные большие буквы Х, У и Б с точкой нацарапаны явно мужским. Верхняя надпись выглядела блеклой, полустертой. Х, У и Б выглядели намного свежее. За Б с точкой изображены дерево и непонятный сосуд с крышкой.

Шпарин бросил фотографию на двуспальную кровать, застеленную покрывалом со жгуче-чёрной пантерой и открыл нараспашку высокий шкаф. Обозрев висящие на плечиках костюмы, военную форму, рубашки, постельное белье на полках, носки, стопки маек и трусов, с треском захлопнул. В секретере обнаружились наручные часы при тяжелом серебряном браслете, пакетик с белым порошком, многочисленные визитки, потертая записная книжка, заполненная адресами, именами-фамилиями, номерами телефонов, паспорт и бумажник с долларами. В нижнем ящике под ворохом старых бумаг лежала зеленая тетрадь.

«Каракули… Как курица лапой…»

Шпарин бросил тетрадь на комод и открыл паспорт.

«Шпарин Михаил Иванович»… Здрасте, Михал Иваныч!.. Выдан Усольским уездным отделением полиции…».

Он всмотрелся в фото и бросился к зеркалу, прижав к стеклу, сравнил с отражением и поцокал языком: «Аналог… Дубликат».