– Кита загнали на берег касатки, – сказал Старик, выслушав наш рассказ.
– Касатки? – удивился Мишка. – Но ведь они раз в сто меньше китов!
– Зато у них на спине очень твёрдый и острый плавник…
– Точно! Как коса, – прервал капитана Мишка.
– Так вот, – продолжал капитан. – Эти бестии собираются стаями штук по тридцать – пятьдесят и нападают на кита. Подныривают под него и режут плавниками… Пока от кита ничего не останется. Кит в этих случаях, если близко берег, выбрасывается на сушу и погибает, конечно.
– Значит, они нападают на него… ни за что? – удивился Мишка. – Ну и пираты!
И правда – пираты, ничего не скажешь!
Чудной остров
А ведь есть чудеса на свете… Есть!
Вот как-то вышли мы в море апрельским утром. Был туман. В Беринговом море туманы часто бывают, а в апреле они иногда такие, что свою протянутую руку не видишь. Прохладно, сыро…
Сменившись с рулевой вахты, Мишка пришёл в кубрик[6]
озадаченный.– Ребята, там что-то происходит… – сказал он.
Поднялись наверх – ничего не видно, только один туман, как в молоке продвигаемся.
– Ну и что? – спросили мы. – Туман как туман.
– А вы разве ничего не слышите? – удивился Мишка.
И верно. Откуда-то издалека и сверху – будто с облаков – доносился гул. Непонятный, словно шум далёкого прибоя или ворчание какого-то чудовища.
– Идти прежним курсом! – сказал капитан и улыбнулся.
Идём прежним курсом, непонятный этот гул нарастает. Теперь уже можно расслышать карканье, кваканье, рёв… И всё это над мачтами где-то.
– Братцы, что же это? – засуетился Мишка. Он здорово, наверно, испугался. – Товарищ капитан, что же это?
Капитан молчит, ход сбавил до малого.
Теперь идём тихо-тихо, крадёмся по туману. А этот страшный гул уже оглушительным становится. Поджилки затряслись не только у Мишки. Замерли все, ждём.
– Полундра[7]
: скалы! – закричал с носа сейнера Кирка, они с Василием стояли вперёдсмотрящими.– Ну вот и пришли, – сказал капитан и застопорил ход. – Это остров Верхотуров.
Перед нами были тёмные, скользкие, покрытые бородами водорослей у воды скалы. Они отвесной стеной уходили в туман, вода под ними была тёмная, стеклянно-прозрачная. Со дна до самой поверхности поднимались огромные листья водорослей, будто лес рос на дне моря. Между этими большущими языками листьев скользили какие-то тени. Тени прятались в подводные гроты. А над ними ревело чудовище. Оно ревело оглушительно, как тонущий пароход, будто догадывалось, что мы здесь. Было жутко.
– Туман только у воды, – сказал капитан, – над мачтами тумана уже нет. К обеду разойдётся. Отдать якорь!
К обеду тумана не стало – и тут открылось… Птичий базар!
Чайки, глупыши, бакланы, кайры, топорки, гагары, мартыны, баулы и морские голуби носились над скалами и между скал, кричали, ссорились, кувыркались – ничего не поймёшь, один оглушительный рёв.
Мы все собрались на палубе и, очарованные и оглушённые, смотрели на этот базар. Чайки парили над водой, чиркая крыльями воду; бакланы – чёрные большие птицы с длиннющими шеями – стаями перелетали с места на место; топорки то и дело ныряли за едой; глупыши с криком гонялись друг за другом. А кайры – скал не видно было от их чёрных тел – играли в «баба масло выжимала». Они сидели, плотно прижавшись друг к другу, и, раскрыв клювы, оглушительно орали. А те, которым негде было усесться, чёрными тучами кружились над сидящими и падали прямо в серёдку, выжимая крайних, – крайние сыпались со скал, взлетали, а затем тоже падали в серёдку. Глупыши яростно – или радостно – бросались друг на друга, сцепливались клубками, крутясь колесом, падали к воде. Кричали при этом душераздирающе. Над всем этим парили морские голуби и чёрными стрелами проносились гагары в вышине.
Мы спустили шлюпку, пошли вокруг острова, отыскивая место, где можно было бы забраться на вершину. В одном месте обнаружили узкое ущелье, разрезающее скалы. По нему-то и забрались наверх – не так-то просто, кстати, было карабкаться по отвесным почти скалам.
Забрались наконец на плоскую, каменистую, ровную, как стол, вершину этого острова. Вокруг ковром лежали птичьи яйца. Всяких размеров и цветов. Одно у них только похожее было – конусообразные они. Тут ещё одна, наверно, мудрость природы: такое яйцо ветер не может укатить с плоской вершины, оно будет кататься по кругу, и всё. Кое-где на гнёздах сидели птицы. Мимо них проходить прямо страшно было: они распускали крылья, открывали, хохля спины, клювы, кричали и клевали сапоги.
Ну и базар!
Мы никак не могли прийти в себя от этого зрелища.
– Смотрите, смотрите! – закричал Мишка.