Неофит

Флетчер всю жизнь хранил глубокую ненависть к своей матери, кем бы она ни была. В конце концов, что за женщина способна бросить своего ребенка нагим в снегу, умирать? Флетчер часто раздумывал, была ли это девушка из Пелта, которая не могла или не хотела его растить. Часто вглядывался в лица женщин, сравнивая их черты лица со своими. Сам не понимал, почему его это волнует. Пустая трата времени. Никто из них и близко не был похож на него.

Одевшись и более-менее пригладив волосы, Флетчер вышел наружу и увидел, что прилавок уже стоит у главной дороги, ведшей от ворот через весь городок. И уже не единственный. Вдоль дороги стояли и другие, ломившиеся от мехов и мяса. Выставили и другой товар: мебель из сосны, которая в изобилии росла на Медвежьих Клыках, горные цветы с серебристыми лепестками, в горшках, для богатых городских домохозяек.

Кожа была еще одним из товаров, которыми славился Пелт, сшитые здесь куртки и жилеты ценились за качество кроя и шитья. Флетчер давно положил глаз на одну куртку, дожидаясь нынешнего базарного дня. Весь год он продавал добытые им шкуры другим охотникам и успел скопить больше трехсот шиллингов ради этой единственной покупки. И сейчас он увидел ее, висящую, на одном из прилавков дальше по улице. Однако Джэнет, швея, которая ее несколько недель шила, сказала ему, что продаст ее за триста шиллингов только тогда, когда за весь базарный день никто не предложит ей больше.

С точки зрения Флетчера, куртка была идеальна. Изнутри подбита пушистым мехом горного зайца, мягким и серым с ореховыми вкраплениями. Сама кожа была выкрашена в цвет темного красного дерева, крепкая, без изъянов. Непромокаемая, немаркая, не порвется, если придется продираться сквозь кустарник в погоне за добычей. Застегивалась она на простенькие деревянные пуговицы, а еще у нее был большой островерхий капюшон. Флетчер уже представлял себя в ней, под дождем, в тепле, присевшим в кустах с наложенной на тетиву стрелой.

Бердон устроился рядом, с наковальней и лежащими горкой подковами. Хотя он и делал оружие и доспех очень качественно, давно стало понятно, что самые большие деньги можно заработать на желании усталых торговцев перековать своих лошадей, чей путь по отдаленным деревням в окрестностях Медвежьих Клыков лишь начинался с Пелта. Конечно, иногда покупали и оружие, поскольку торговцы всегда страдали от разбойников и голодных волков, путешествуя по пустынным горным дорогам, но они обычно закупались этим в городе, прежде чем отправиться в Пелт. Основными покупателями были торговцы победнее, которые не могли позволить себе покупать все по городским ценам, а также те, кто рискнул добраться до первой из деревень безоружным, чтобы лошади смогли затащить в горы побольше товара.

В прошлом году, когда приехали торговцы, Флетчер был занят весь день, и даже поработал, затачивая мечи, когда их прилавок опустел. Очень хороший был год для торговли оружием. Империя Хоминума начала войну на новом фронте, к северу от Медвежьих Клыков. Эльфийские кланы отказались платить ежегодную дань, которую империя требовала за защиту от орочьих племен, живущих в джунглях на юге, на другом конце Хоминума. Империя объявила войну, дабы взыскать дань, и торговцы очень опасались разбойничьих отрядов эльфов. В конечном счете война стала скорее символической, ограничившись несколькими стычками, не более. Стороны приняли джентльменское соглашение не усугублять ситуацию. Обе расы прекрасно понимали одно – главным врагом являются орки.

– Интересно, в этом году будет время поглазеть? – спросил Флетчер.

– Думаю, да. Пусть новая порция военных, охраняющих Медвежьи Клыки, – старики да калеки, но, похоже, торговцы верят, что это отпугнет разбойников. И самое худшее, что они правы. В любом случае мы им много не продадим. Зато нужда в моих услугах все еще есть, это мы знаем, после того как ты в прошлом месяце побывал на фронте.

Флетчер поежился, вспоминая тяжелое путешествие через горы до ближайшего форта. Там было скверно. Холодно, никакого комфорта, куча людей с безжизненными взглядами, дожидающихся, пока окончится их срок службы. Эльфийский фронт был свалкой, куда отправляли тех, кого не желали видеть в реальных боях. Голодных и усталых, более неспособных воевать.

Мякина. Так это солдаты называли. Некоторые считали это благом, убраться подальше от ужасов окопов в джунглях. На орочьем фронте люди гибли тысячами, их головы орки брали в качестве трофеев и оставляли на кольях на границе джунглей. Орки были дикой и неразумной расой, злобными, безжалостными до садизма созданиями.

Но на эльфийском фронте ужас принимал другую форму. Постепенная деградация. Голод, на половинном пайке. Бесконечная строевая подготовка под руководством усталых сержантов, которым больше было нечем заняться. Равнодушные генералы, сидящие в теплых кабинетах, набивающие брюхо и распутничающие, пока солдаты мерзли в холодных койках.