Неофит

Несколько гномов вскочили в гневе, крича так громко, что Флетчер почти услышал эхо, отдавшееся в тоннеле, недалеко от которого спрятались он и Сильва.

– Знаете, каково на своей шкуре ощутить дубинки Пинкертонов? У скольких из вас отнимали деньги, заработанные тяжелым трудом? У скольких есть сын или брат, которого бросил в тюрьму ненавидящий гномов судья? И дальше желаете ползать перед королем, если захотите завести больше одного ребенка?

Крики стали вдвое громче, гномы вскакивали и гневно орали.

И вдруг пещеру огласил гортанный рык, перекрывая остальной шум.

– Хватит! – выкрикнул знакомый голос. Отелло протолкался сквозь толпу и взбежал по лестнице, перепрыгивая по две ступени за раз. За ним следовал Соломон, тот самый, чей гортанный рев огласил пещеру.

– Я Отелло Торсагер, первый гном-офицер армии Хоминума и первый вызывающий во всем нашем народе. Я требую слова.

– Ты его получишь, любитель людей, – язвительно сказал Атилла.

– Мы не можем воевать с Хоминумом. – громко и отчетливо произнес Отелло. – Король Гарольд дал нам шанс стать равными, разве не видите?! Если мы начнем войну, то проиграем, в этом нет никакого сомнения. Армия Хоминума десятикратно превосходит численностью весь наш народ. Большинство гномов призывного возраста уже отправились на эльфийский фронт, для обучения. Там их окружают опытные солдаты, и это весьма далеко от Корсилума. Неужели вы думаете, что сможете взять дворец штурмом с несколькими сотнями мужчин-гномов, которые остались у нас здесь?

– Мы должны! – крикнул Хакон, и его сторонники одобрительно закричали.

– И что тогда? Новость о нашем нападении дойдет до генералов на севере за считаные дни, ее донесут летающие демоны. Генералы без колебаний убьют наших молодых воинов. Даже если мы согласуем план с нашими воинами на севере, что тогда? Сможет ли тысяча необученных гномов взять под контроль весь северный фронт? Даже без мушкетов боевые маги за считаные минуты разнесут их в клочья. Сам король – один из самых могущественных вызывающих, когда-либо живших на этой земле, а вы собираетесь взять его в заложники! У вас никаких шансов.

– И что? Лучше я погибну, сражаясь с ними, чем сражаясь на их стороне. Уверен, они смеются над тобой, ходящим рядом с этим твоим мелким демоном, – сказал Атилла.

– Я так тоже думал, когда только попал в академию. Но я ошибался. Там есть хорошие люди. Черт, в первый же день, как я туда попал, один из них дал мне визитку со знаком Наковальни, – ответил Отелло.

– Наковальни? Есть честные люди, которые нас жалеют, не более того. Для них это забава. Старейшие не доверяют им, даже не пригласили на это собрание, – возразил Атилла.

– И я этого не сделал, раз уж мы здесь обсуждаем возможность войны против их народа. Мы постепенно обретаем союзников, сначала Пашу и его семью, теперь движение Наковальни начинает нас поддерживать. Даже король сказал, что желает пересмотреть законы и приструнить Пинкертонов, как только мы докажем, что достойны доверия. А мы что делаем? То самое, что не даст ему ни малейшего шанса нас поддержать, – обсуждаем возможность восстания, – ответил Отелло и в ярости плюнул под ноги Атилле.

– Ты не истинный гном! Ты не заслуживаешь права носить на спине герб гномов. Я стыжусь того, что ты мне брат! – закричал Атилла.

Он разорвал рубаху на спине Отелло, обнажая татуировку. Отелло заревел и схватил Атиллу за горло, они закружились по платформе, душа друг друга. Соломон двинулся на помощь хозяину, но замер. Видимо, Отелло приказал ему не вмешиваться.

Внезапно на платформе очутился Утред. Он мгновенно растащил дерущихся близнецов, а следом за ним на платформу поднялись несколько седобородых гномов. Они были стары и величественны, с длинными бородами цвета мела, заткнутыми за пояс.

– Это, должно быть, старейшины гномов, – прошептала Сильва на ухо Флетчеру. Тот кивнул и приказал Игнатию прислушиваться получше. Эти гномы явно не станут кричать и вопить.

Воцарилась почтительная тишина. Даже Атилла успокоился и уважительно склонил голову. Старший из старейшин вышел вперед и простер руки:

– Хотим ли мы все свободы для детей наших? Если мы не можем сохранить единство во времена невзгод, мы уже проиграли.

Гномы стали усаживаться, многие стыдливо опустили взгляды.

– Мы слышали все, что нам надо было услышать. Сегодня здесь много пылких гномов, но решение, которое мы должны принять, так просто не примешь. Я спрашиваю вас… что хорошего в том, чтобы умереть с отвагой, сражаясь за свободу? Четырнадцать раз гномы поднимали восстания, и четырнадцать раз мы оказывались на грани исчезновения. Мы всякий раз проигрывали, и всякий раз у нас оставалось все меньше свободы, всякий раз проливалось еще больше крови гномов.

В толпе согласно закивали.