Неофициальная жизнь Романовых. Царский декамерон

Таким образом, Алексей Михайлович стоял перед выбором — жениться ли ему на тихой и скромной Авдотье Беляевой или же на по-европейски образованной Наталье Нарышкиной? И тут Артамон Матвеев не упустил своего шанса — продвинуть в царицы свою воспитанницу. Во дворце неожиданно стали находить подметные письма, в которых преследовалась цель отговорить царя от женитьбы на Нарышкиной и порочилось имя Матвеева. Следовательно, автором писем мог быть только кто-то из родственников Беляевой, а Артамон Матвеев оставался вне подозрений. Обвинили в составлении этих писем дядю Авдотьи Беляевой, некоего Ивана Шихарева. Его взяли в оборот и обыскали, но ничего, кроме травы зверобоя, которым он лечился, при нем не нашли. В травке, найденной у Шихарева, усмотрели попытку околдовать царя, чтобы он взял в жены сироту Авдотью, и потащили бедного дядю на дыбу. Началось следствие, а у следствия есть такая особенность, что если уж начали искать колдунов, то они обязательно найдутся. Но не в случае с Шихаревым. Он ни в чем не сознался (да и сознаваться ему было практически не в чем, ведь подметные письма стряпали под руководством Матвеева), разве уж в слишком вольных речах и в попытках поговорить с царским врачом. С голландским доктором, осматривающего Авдотью, он пытался договориться не замечать у нее некоего изъяна, «не так» торчащего пальца, если быть точным. И это все! Больше ничего под пытками у Ивана Шихарева не добились.

Однако сомнение в душу Алексея Михайловича все же закралось; он сделал окончательный выбор в пользу Натальи Нарышкиной, и в январе 1671 года они обвенчались. Авдотья Беляева была вместе с ее незадачливым дядей отправлена в ссылку. Так протеже Артамона Матвеева стала русской царицей.

В связи с этим возникает вопрос — а любил ли хоть одну из своих женщин Алексей Михайлович? Сдается, что нет. Сначала он позволил оклеветать Евфимию Всеволожскую и даже не проверил, правда ли то, что она страдала падучей. Взамен Всеволожской ему подсунули Марию Милославскую, которой он был сам неверен и завел амуры с женой Мусина-Пушкина. Затем он поверил в подметные письма, якобы составленные Шихаревым, из-за чего расстроилась его свадьба с Авдотьей Беляевой, и женился на развратной Наталье Нарышкиной, которую ему «верный» боярин Артамон Матвеев рекомендовал. Нам кажется, что Алексей Михайлович просто плыл по течению; никакой личной привязанности у него к женщинам не было, а уж любви тем более. Он охотно верил всяким сплетням, распускавшимся к выгоде того или иного высокопоставленного боярина, и менял свое мнение о невестах на прямо противоположное. В общем, в этом отношении он был не мужик и спал с теми, кого ему подсунут «верные» бояре. За свою любовь нужно сражаться, драться до последнего, даже зубами, отстаивать свою возлюбленную, что бы там ни говорили о ней разные интриганы, а он был просто, как сказали бы сейчас, лох. И ладно, если в случае с Евфимией ему было только 18 лет и он мог поверить в боярские сказки, то в последнем случае Алексею Михайловичу уже стукнуло 40 лет, и он мог разобраться, где правда, а где вымысел! В общем, лох, он и есть лох, и это мы докажем в дальнейшем.

Итак, в 1671 году он женился на двадцатилетней Наталье Нарышкиной. От этого брака у них родилось трое детей, и первым из них был Петр, будущий император Петр Великий. Он родился в мае 1672 года. До сих пор неустановлено точно, где это произошло — в Московском кремле, в селе Коломенском или Измайлове? Так же неустановлено, кем был его отец. Официально считается, что им был Алексей Михайлович, но это официально, а правда была в том, что развратная, «приобщившаяся к европейской культуре» Наталья Нарышкина блудила, с кем попало. И первого своего сына зачала неизвестно от кого.

Вопрос, а Романов ли он, возник сразу же после его появления на свет. Все Романовы, начиная с Михаила Федоровича, были маленькими и толстенькими, и дети Алексея Михайловича от Милославской были типичными Романовыми — маленькими, упитанными, со стабильной психикой и очень добродушными. Первого Романова — Михаила Федоровича, избрали на престол как раз за его добрый нрав, а прозвище Алексея Михайловича — Тишайший — говорит само за себя.

Клан Нарышкиных тоже не отличался ни ростом, ни силой. Петр же вымахал в 2 метра 9 сантиметров ростом и отличался нездоровой психикой, грубо говоря, был «с приветом», агрессивным, жестоким, кровожадным и сильным мужчиной. Он не был типичным Романовым. Поэтому сразу пошли слухи, что Петр — не родной сын царя Алексея Михайловича. И он, что характерно, ничем не был похож на своих сводных братьев от Милославской — Федора и Ивана. Те были болезненными юношами и умерли рано, а Петр был крепким мужчиной, и если бы не постоянное пьянство, мог бы умереть не в 53 года, а прожить значительно дольше.

Дыма без огня не бывает. Ведь не приписывали же Марии Милославской, что ее дети появились на свет от побочных отцов? А о Нарышкиной говорили, да еще такое! Видно, репутация у двух жен Алексея Михайловича была разная.