Неоготический детектив: Совсем как ангел; Винтовая лестница

Новый стон послужил мне ответом.

— Отлично, — сказала я, — тогда мне придется оставить тебя здесь. Я ухожу.

При этих словах Лидди обрела способность двигаться и вцепилась мне в рукав. Натыкаясь на многочисленные препятствия, мы вернулись в бильярдную, а оттуда — в гостиную. Тут зажегся свет. Теперь за каждым французским окном мне мерещился в темноте человек, пристально следящий за нами, и мурашки ползали у меня по спине. Действительно, сейчас я могу утверждать с уверенностью, что весь тот жуткий вечер мы находились под постоянным наблюдением. Мы поспешно заперли остальные окна и двери и по возможности скорей поднялись наверх. Я оставила весь свет включенным, но эхо наших шагов звучало гулко и раскатисто, словно в пещере. От новообретенной привычки постоянно оглядываться через плечо с Лидди на следующий день случилась «кривошея». Кроме того, она отказалась идти спать.

— Позвольте мне остаться в вашей гардеробной, мисс Рэчел, — взмолилась она. — Если вы возражаете, я посижу в холле за дверью. Я не хочу принять смерть с закрытыми глазами.

— Если тебе суждено принять смерть, — отрезала я, — то нет никакой разницы, открыты при этом глаза или закрыты. Но ты можешь спать в гардеробной на кушетке. Ты страшно храпишь, когда спишь в кресле.

Оскорбиться на последнее замечание у Лидди просто не хватило сил, но спустя некоторое время она заглянула в спальню, где я готовилась заснуть с «Духовной жизнью» Друммонда.

— Это была не женщина, мисс Рэчел, — сказала она, держа тапочки в руках. — Это был мужчина в длинном пальто.

— Какая женщина была мужчиной? — обескуражила я ее, не поднимая взгляда от книги.

Лидди вернулась на кушетку.

Только к одиннадцати часам я, наконец, собралась заснуть. Несмотря на притворное бесстрастие, я заперла ведущую в холл дверь и, обнаружив, что щеколда верхней фрамуги сломана, осторожно подтащила к двери кресло (будить Лидди мне не хотелось). Взобравшись на него, я поставила на выступ рамы ручное зеркало — так, чтобы при малейшем сотрясении фрамуги оно с грохотом упало на пол. Приняв все необходимые меры предосторожности, я легла в постель.

Заснула я не сразу. Едва глаза мои начали слипаться, как Лидди вошла на цыпочках в спальню и заглянула под кровать. Заговорить со мной она не посмела из боязни получить очередной выговор и лишь остановилась на миг в дверях, дабы испустить горестный вздох.

Где-то на первом этаже напольные часы пробили одиннадцать тридцать, потом — одиннадцать сорок пять и наконец — двенадцать. Ровно в полночь во всем доме погас свет. Электрическая компания Казановы закрыла лавочку и отправилась на боковую. Вероятно, по случаю вечеринок и приемов местные жители давали служащим компании взятку, дабы те сидели, пили горячий кофе и уходили с работы на два часа позже. Но теперь свет погасили окончательно. Лидди скоро заснула, как я и предполагала. Она вообще крайне ненадежный и неудобный человек: бодрствует и готова чесать языком, когда ее об этом не просят, и всегда засыпает в самый ответственный момент. Один или два раза я окликнула ее, но единственным ответом мне послужил оглушительный всхрап, представляющий серьезную угрозу для ее носоглотки. Я поднялась и зажгла свечу.

Моя спальня и гардеробная находились над огромной гостиной. На втором этаже по всей длине здания тянулся коридор, в который с обеих сторон выходили двери многочисленных комнат. Небольшие коридорчики в левом и правом крыле здания пересекали главный — план особняка был сама простота. Едва я успела снова подойти к постели, как из восточного крыла донесся отчетливый звук, который заставил меня, замерев на месте с полуснятым шлепанцем на одной ноге, прислушаться. Внизу раздался металлический лязг, и зловещее эхо его прокатилось по всем пустым залам, подобно поступи рока. Казалось, будто некий тяжелый предмет — вероятно, железный — скатился со звоном и грохотом по деревянным ступенькам винтовой лестницы, ведущей к рабочему кабинету.

В наступившей затем гробовой тишине Лидди заворочалась во сне и снова захрапела.

Я почувствовала прилив раздражения: сначала она не дает мне заснуть своим дурацким хождением, а потом, когда надо, спит как Джо Джефферсон или Рип. (никогда не видела особой разницы между ними). Я вошла в гардеробную и потрясла Лидди за плечо. Должна признать, весь сон с нее как ветром сдуло при первых же моих словах.

— Вставай, — сказала я, — если ты не хочешь быть убитой в своей постели.

— Где? Как? — возопила она в полную силу своих легких, садясь на кушетке.

— В доме кто-то есть, — сказала я. — Пошли. Нам нужно добраться до телефона.