Неокончательная история. Современное российское искусство

Без названия (Флаги). 2017. Видео. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Похороны Курбе. 2014. Видео. Предоставлено художником

В предрассветный час наши сны становятся ярче. 2017. Видео. Предоставлено художником

Андрей Кузькин

Художник, который опытным путем пытается понять, что такое человек

Род. 1979, Москва. Окончил МПИ. Лауреат премии Кандинского (2016) и конкурса «Инновация» (2017). Работы находятся в ГТГ, ММОМА, Центре Помпиду и др. Живет и работает в Москве.

Андрей Кузькин не любит описывать свою практику словом «перформанс», считая, что в нем слишком много от театра, представления, а к своей работе применяет более емкое понятие — «опыт». К современному искусству Кузькин, по профессии графический дизайнер, пришел, как он сам объясняет, от ощущения быстротечности жизни, которое возникло у него с появлением детей. Тогда и начались его «опыты».

Человек у Кузькина — не то герой, не то хрупкий осколок жизни. Во время своей первой публичной акции «По кругу» (2008) художник, привязанный веревкой к колышку, месил ногами медленно застывающий жидкий бетон в небольшом поддоне до тех пор, пока хватало сил сопротивляться материи. Хватило на четыре с лишним часа. Для художника это был жест солидарности с теми, чья жизнь подобна такому изнуряющему занятию-сопротивлению, людям, постепенно увязающим в действительности. Но эту акцию можно интерпретировать и как метафору человека с железной волей, который не сгибается под натиском обстоятельств, несмотря на очевидность конца.

«Человек смертен» — для Кузькина это ошеломляющий парадокс, который сознание не способно понять и принять. В перформансе «Всё что есть — всё мое» (2010) художник лежал несколько часов в стеклянном саркофаге — обнаженный и расписанный латинскими названиями разнообразных смертельных диагнозов. Этот образ прямо отсылал к «Мертвому Христу» Мантеньи, где сын Бога предстал в образе обычного человека: его мертвое тело изображено лежащим фронтально к зрителю. Ничего физически сложного в жесте Кузькина не было, а все «неприятности» сосредоточились в голове: нанесение на тело наименований сотен болезней оказалось сродни физическому истязанию. Тело и сознание проявили себя как гораздо более тесно связанные сущности, чем принято считать в современной рациональной картине мира.

По кругу. 5 июля 2008. Перформанс. Фото: Наташа Шамфарова. Предоставлено художником

В системе цифрового капитализма современный человек превращается в робота — вернее, в машину бесконечного потребления. У Кузькина этот поворот вызывает негодование, равно как и мишура спецэффектов современного искусства. За ними он ищет понимание сущности этого загадочного существа — Человека. В серии акций «Явление природы» (с 2010) художник в разных местах, один или вместе с коллегами, делает простой и ясный жест: в обнаженном виде зарывается в землю головой вниз. Очень понятный образ — человек подобен дереву, которое выросло из земли и туда же вернется.

Одна из самых радикальных и принципиальных акций Кузькина — «Основной вопрос» (2013). Он скальпелем вырезал на своей груди вопрос «Что это?». В этом физическом жесте нет утверждения, но есть вопрос: «Что такое человек, его жизнь, его смерть, где его место в мире?» Слово, язык — порождение сознания — врезаются почти на молекулярном уровне в живое тело, деформируют его. Художник будто бы проводит магический ритуал, призывая в помощники собственную плоть с одной целью: получить ответ на вопрос ее же порождения — сознания.

В масштабном проекте «Право на жизнь» (2016) Кузькин собрал и тщательно описал все перформансы прошедших лет (а их более 70). Среди них были и акции, проведенные в публичных пространствах, — например, интервенция на церемонию открытия выставки номинантов конкурса «Инновация» в военной форме, с макетом боевого автомата (2014), и акции-жесты с нотой сентиментальности, значение которых скорее сугубо личное для художника. Пример последнего — «Вместе» (2010), где Андрей Кузькин сидел со своим маленьким сыном под фотографией, на которой был снят художник в младенчестве месте со своим рано умершим отцом, Александром Кузькиным.

Фотографии акций были размещены на планшетах и сопровождены подписями, начинавшимися с фразы «Один человек…»: «Один человек нарисовал на целлофановой пленке большие портреты людей, живущих в полуразрушенном доме, и повесил их на фасад этого дома» или «Один человек в течение недели каждый день ходил в тюрьму и там вместе с заключенными лепил человеческие фигурки из хлеба». В этом выставочном проекте художник не выстраивал никаких иерархий в собственном творчестве, а показал все, что сделал, в хронологическом порядке, не делая различия между разными типами своих перформансов.