Неоконченная автобиография

Мы обнаружили тогда, что Э.С. полностью доминирует над Т.О. Люди считались хорошими членами тогда, и только тогда, когда они 159] признавали авторитет Э.С., выражали согласие со всеми заявлениями Внешнего Главы и были преданы тем, кого поддерживали в той или иной стране главы Э.С. Некоторые из заявлений руководства казались просто смешными. Многие из поддерживаемых людей были заурядными до крайней степени. Кое-кто, на кого взирали как на посвящённых, были не слишком умными или любящими, а ведь любовь и интеллект, выражаемые в полной мере, являются признаками посвящённого. Среди продвинутых членов наблюдались конкуренция и взаимные претензии; как следствие, шла постоянная борьба между личностями — борьба, которая не ограничивалась устными баталиями, но и находила своё выражение в журнальных статьях. Никогда не забуду своего ужаса, когда один человек в Лос-Анджелесе сказал мне как-то: “Если вы хотите узнать, каким не должно быть братство, поезжайте жить в Кротону”. Он не знал, что я жила там.

Ситуация в целом была настолько серьёзной, и таким глубоким был раскол в секции между теми, кто стоял за братство, за безличность, за то, чтобы не выдвигать претензий, а отдавать себя служению человечеству, и остальными членами секции, что Фостер телеграфировал г-же Безант, сказав, что если Э.С. не прекратит доминировать над Т.О., то Э.С. подвергнется вскоре очень серьёзным нападкам. Примерно тогда же г-жа Безант послала Б.П.Вадию в Штаты изучить ситуацию и разобраться в том, что происходит, и официальные встречи проводились под арбитражем Вадии. Фостер, д-р Шеферд и я, наряду со многими другими, представляли демократическую сторону; г-н Уоррингтон, мисс Поутц и те, кто группировался вокруг них, защищали авторитет и господство Э.С. Я никогда раньше в своей жизни не была замешана в организационных склоках, и мне совсем не нравится этот период. Я очень любила некоторых людей, находящихся на другой стороне, и это чрезвычайно мучило меня. Брожение со временем распространилось на всю Секцию, и некоторые её члены ушли в отставку.

160] Тем временем мы упорно работали в своих офисах в Т.О.; с детьми всё было в порядке; мы планировали пожениться, как только положение дел немного прояснится. Наш доход весьма серьёзно сократился. Оклады в Кротоне составляли десять долларов в неделю. Деньги от Уолтера Эванса перестали поступать вследствие развода. У Фостера в то время ничего не было. Он оставил свою юридическую практику во время войны, но намеревался возобновить её. Это была старая семейная практика, и когда ему было всего двадцать восемь лет, он заработал за год большую сумму. Он совсем забросил её, чтобы помогать мне в работе, которая постепенно начала приобретать для нас очертания — это одно из многих, чем он пожертвовал, когда предпочёл связать свою судьбу с моей. Дети обожали его, и продолжают любить по сей день, и взаимоотношения между ними всегда основывались на сильной привязанности, а с его стороны — и на большой жертвенности.

Они приняли его с самого начала. Он познакомился с Дороти, самой старшей, когда ей было около девяти лет. Поднимаясь вверх по Бичвуд Драйв, чтобы нанести мне визит, он услышал пронзительный визг на дереве чуть впереди. Подбежав к дереву, он увидел девочку, висящую, уцепившись ногами за ветку. Он поднял на неё глаза и просто сказал: “Падай”, и она упала к нему на руки и, как он часто символически выражался, там навсегда и осталась. Милдред была тяжело больна, когда он впервые увидел её. У неё была корь в скрытой форме и температура сто шесть градусов. Она по своей сути ярко выраженный интроверт, и можно было не сомневаться в том, что у неё “скрытая” корь. Мы пытались найти специалиста, а тем временем моя подруга, г-жа Копли Энос, и я целыми днями обёртывали её мокрыми простынями, чтобы сбить температуру. Пришёл Фостер и принялся помогать. Милдред он понравился с первого взгляда, и с тех пор они были очень близки. Его 161] знакомство с Эллисон выразилось в установлении дружбы с толстой замарашкой, лепившей пирожки из грязи на заднем дворе.

Таким образом, наша с Фостером жизнь протекала в совместной общественной работе; мы составляли планы и проекты на будущее. Ситуация в Т.О. складывалась всё хуже и хуже; уже готовился съезд, состоявшийся в 1920 году, на котором и произошел разрыв. Если говорить о своём внутреннем опыте, то я разочаровалась в Т.О. так же, как и в ортодоксальном христианстве, хотя ситуация была и не такой острой, так как великие основные истины уже обрели для меня смысл и я была не одна, — мы с Фостером планировали пожениться.