Неоконченное путешествие

Несколько дней спустя мы попали на тропу, которую по всем признакам проложили цивилизованные люди. Следуя по ней, мы вышли с юго-запада к поселению на Риу-Бури, притоку Риу-Ново, которая, в свою очередь, впадает в Гонгужи. Итак, мы прошли через весь лесной массив. На Риу-Ново были два или три селения, хозяин одного из них, сеньор Марселино — набожный баптист, — радушно принял нас и своем доме, сдобрив гостеприимство молитвами и гимнами под аккомпанемент хриплой фисгармонии.

Когда мы снова оказались среди поселенцев, Фелипе явно воспрянул духом. Непрестанные дожди, лившие во время нашего перехода по лесу, хоть на кого могли нагнать тоску; мрак, царивший в темной чащобе под огромными деревьями, тяжело давил нам на душу. Длинные бороды мха, свисавшие почти с каждой ветви, придавали лесу торжественно-таинственный вид, а шишковатые, искривленные суки, казалось, только и ждали момента, чтобы схватить нас. Мы не голодали, питаясь мясом обезьян, перепелами, куропатками; Фелипе даже подстрелил ленивца, однако он оказался малосъедобным. Сама дорога была нетрудной, кошмар наводила лишь вся атмосфера леса. Конечно, ко всему прибавлялось и разочарование. Мы не повстречали индейцев, не нашли ни одного чудесного дома с никогда не угасающими огнями, которые, если верить охотникам с Оуро, должны были быть в этой местности. Мои надежды на то, что в районе Гонгужи можно обнаружить что-либо интересное, улетучились. Зато теперь я могу сказать, что эта часть страны вполне подходит для заселения, климат здесь здоровый и существуют большие возможности для развития лесопромышленности, так как лучшего леса, чем тут, не сыскать во всем штате.

По хорошо нахоженной тропе мы прошли через высокий кряж и спустились в долину Риу-Колония, где одно время существовала деревня, впоследствии начисто стертая с лица земли индейцами паташо. Через два дня у Баия-Бранка мы вышли на дорогу Верруга — Ильеус. Я хотел пересечь ее и пройти дальше на Риу-Парду, надеясь попасть к чернокожим индейцам племени паташо — если, конечно, их можно будет найти, — но Фелипе совсем расклеился, и у него оказалось столько болячек, что я счел за благо повернуть на Верругу.

Полковник Паулину-дус-Сантус, состоятельный человек и весьма известный политический деятель, владевший ранчо в местечке по названию Дуас-Баррас, пришел в ужас, узнав, что двое senhores путешествуют пешком, и дал нам мулов, чтобы добраться до Верруги. Так как грязи на дороге становилось все больше и она страшно липла к ногам, эта услуга оказалась нам весьма кстати, и до Верруги мы ехали с настоящим комфортом. Вот когда Фелипе прямо-таки воспрянул духом!

В Верруге мы остановились у того же человека, который приютил нас в предыдущее посещение этого местечка; не ограничиваясь этой любезностью, он нашел мулов, с которыми мы проделали первую часть пути до Риу-Парду.

Переправившись через Риу-Парду у вымершей деревни Кашимбу, мы двинулись вниз по течению по хорошей дороге, проходившей вдоль южного берега реки через многочисленные эстансии — все они только начали оправляться после разрушительного наводнения 1914 года. Мы свернули с дороги у высокой горы Коуро-д-Анта, господствующей над окрестностями, — мне хотелось подняться на нее, чтобы определить ряд азимутов, — и наткнулись на плантацию негра по имени Васурино, который согласился провести нас на вершину. Когда-то иезуиты построили у подножия Коуро миссию, но с тех пор, как она была покинута, индейцы не позволяли ни одному поселенцу осесть на северном берегу реки, где она была расположена.

Подъем на вершину занял у нас два дня, но открывшийся перед нами великолепный вид с лихвой вознаградил нас за все усилия. Под нами, словно на карте, раскинулся темно-зеленый ковер леса, там и сям испещренный небольшими полянами и прорезанный светлыми лентами рек, которые, причудливо извиваясь, терялись вдали. Далеко на севере виднелся Серро-Пеладо, на востоке возвышались холмы Салобро, где когда-то процветал алмазный промысел и где берет начало река Уна. Отчетливо рисовались вдали Баия-Бранка и дорога, которой мы пришли из Верруги. Если бы здесь, среди этих лесов, находились какие-нибудь «затерянные города», отсюда их прекрасно было бы видно. На юго-западе высилась таинственная скала Макики, гигантским монолитом возносясь над лесом на полпути к Жекитиньонье. С нею связано много поверий, особенно у индейцев.

Повсюду на склонах горы виднелись следы пребывания индейцев. Васурино сказал мне, что они часто наблюдают с вершины за эстансиями, расположенными на южном берегу реки. В лесах на крутых склонах было много поальи, более известной под названием ипекакуана. Она ценится здесь как лечебное средство и, несомненно, употреблялась как лекарство задолго до того, как ее действие в качестве рвотного средства стало известно в цивилизованном мире.