Неоконченное путешествие Достоевского

Роман «Мельмот Скиталец» пользовался большим успехом в России, где его читали сначала во французском переводе 1821 года, а затем и в русском. Популярность Метьюрина была настолько велика, что перевод «Исповеди англичанина, употребляющего опиум» Томаса Де Квинси (1821, переработан в 1856) первоначально появился под именем Метьюрина. Достоевский прочитал «Мельмота» в детстве, а потом юношей читал этот роман вслух своим знакомым по кружку Петрашевского. Хотя прямое текстуальное влияние Метьюрина на Достоевского трудно доказать на конкретных примерах, исследователи в целом согласны с тем, что этот роман действительно сыграл значительную роль в становлении Достоевского как писателя [Гроссман 1928: 2, 21–32, 51–52, 73; Гроссман 1928: 3, 32; Grossman 1975: 192–214 и далее; Setchkarev 1951].

Чарльз Роберт Метьюрин, родившийся в 1780 году, был ирландским англиканским священником, который в 1805 году занял место викария собора Св. Петра – самого престижного дублинского прихода. Однако это положение не приносило ему достаточно денег, чтобы содержать семью, и Метьюрин, как и Достоевский, писал романы (и пьесы) в том числе и для того, чтобы заработать на жизнь. Художественные и драматические произведения, исполненные ирландского национализма и потенциально подрывных теологических идей, не способствовали его карьере в англиканской церкви. В 1824 году Метьюрин умер при странных обстоятельствах, случайно приняв яд.

Роман «Мельмот Скиталец» основан на серии взаимосвязанных историй; его структуру часто сравнивают с рядом вложенных друг в друга коробок[172]. Мельмот – герой, чей образ восходит и к фаустовской традиции, и к легенде о Вечном жиде, – заключил роковую сделку с дьяволом. В обмен на свою душу он получил отсрочку смерти на сто пятьдесят лет с условием, что если за это время он найдет человека, который захочет поменяться с ним местами, то может расторгнуть ужасный договор. Мельмот странствует повсюду во времени и пространстве, посещая людей в час их глубочайшего отчаяния, чтобы предложить дьявольскую сделку. В романе пять историй о тех, кого посещает Мельмот: это здравомыслящий человек, которого заключили в сумасшедший дом; испанец Монсада, помимо воли попавший в монастырь и замученный инквизицией; несчастная, но любящая семья, лишившаяся всего благополучия и стоящая на грани голодной смерти (напоминающая семью Мармеладовых); юная прекрасная девушка Иммали, выросшая в полном одиночестве на отдаленном острове; пара несчастных влюбленных.

На протяжении всего сюжета Метьюрин стремится заставить читателей отождествиться со своими героями. «Мельмот» был вскоре признан лучшим из готических романов; по словам Дугласа Гранта, роман «предвосхищает психологический метафизический роман будущего. Достоевский и Кафка уже видны на горизонте» (цит. по: [Kiely 1972:190]). Пунтер, также причисляющий «Мельмота» к разряду «метафизических» сочинений, называет роман «чрезвычайно влиятельной книгой», последующее снижение популярности которой было обусловлено «упадком тех привычек чтения, которые поддерживают произведения такого объема и сложности» [Punter 1978: 135–140]. Роман оказал воздействие не только на Достоевского: в наибольшей степени влияние Метьюрина ощутимо в творчестве Вальтера Скотта, Оноре де Бальзака, Эдгара По, Шарля Бодлера и Роберта Луиса Стивенсона, однако его можно увидеть и в произведениях Пушкина («Евгений Онегин», 1833) и Гоголя (особенно в «Портрете», 1835)[173]. Бальзак написал новеллу-продолжение «Мельмота Скитальца» под названием «Мельмот примирился», а Бодлер, недовольный французским переводом 1821 года, планировал самостоятельно перевести роман заново.

Помимо общих жанровых черт, можно провести и некоторые другие убедительные параллели между двумя романами и их авторами. Эти соответствия могут служить аргументами в пользу идеи о некой трансформации или реконфигурации, которую произвел Достоевский с произведением Метьюрина. Прежде всего, оба автора, хотя и являлись ярыми противниками католичества, были людьми глубоко верующими; им не давал покоя неоспоримый факт присутствия в мире ужасных страданий. В своих произведениях они пытались решить эту проблему и примирить имеющийся факт с верой в Бога, утверждая, что страдание – наиболее прямой путь к духовному росту. И Достоевский, и Метьюрин изо всех сил старались поверить, что легче спастись тому, кто прошел через «темную бездну», или «бездну страдания». Так, за год до публикации романа Метьюрин писал в проповеди: