Неоконченные предания Нуменора и Средиземья

И вот, когда Маблунг пробирался среди скал, ища, как бы перейти реку по камням, оставшимся от моста, Глаурунг выполз наружу, полыхнув пламенем, и спустился в реку. Послышалось шипение, и к небу поднялись клубы пара; Маблунга и его спутников, что прятались поблизости, окутало слепящей мглой и жутким зловонием; и большинство из них бросились бежать в сторону Дозорного холма. Но Маблунг отполз в сторону и притаился за скалой, пережидая, пока Глаурунг переберется через реку, и остался там – у него было еще одно дело. Теперь он знал, что Глаурунг действительно живет в Нарготронде; но ему было велено, по возможности, также разузнать о судьбе сына Хурина; и потому он, набравшись мужества, решил перейти реку, когда Глаурунг уползет, и осмотреть чертоги Фелагунда. Он ведь думал, что сделал все, чтобы сберечь Морвен и Ниэнор: Глаурунга заметят издалека и, должно быть, всадники уже мчатся к Дориату.

Глаурунг прополз мимо – огромный силуэт в тумане; Змей полз быстро – он был могуч, но очень гибок и проворен. Маблунг с великой опасностью переправился через Нарог; а в это время наблюдатели на Амон-Этире увидели Дракона и ужасно испугались. Они велели Морвен и Ниэнор тотчас, без пререканий, садиться в седло, и собирались бежать на восток, как было велено. Но не успели они спуститься на равнину, как порыв недоброго ветра принес пар и вонь, какой ни один конь не вынесет. Кони, ослепленные мглой, взбесились от запаха Дракона, сделались неуправляемыми и заметались. Стражники рассеялись и потеряли друг друга; многих кони сильно расшибли о стволы деревьев. Ржанье коней и крики всадников достигли ушей Глаурунга; и он был весьма доволен.

Один из эльфов, борясь с конем, видел, как мимо пронеслась во мгле владычица Морвен, серая тень на бешеном скакуне; но она скрылась в тумане, крича «Ниэнор!», и больше они ее не видели.

Когда нахлынул слепой ужас, конь Ниэнор помчался, не разбирая дороги, споткнулся, и она вылетела из седла. Она удачно упала на траву и не ушиблась, но, встав на ноги, обнаружила, что осталась одна: совсем одна в тумане, без коня и без спутников. Однако она не растерялась, поразмыслила и решила, что не стоит бежать на крики: крики слышались со всех сторон, но постепенно удалялись. Ей показалось, что лучше всего снова подняться на холм: ведь Маблунг непременно должен будет прийти туда, прежде чем отправиться обратно, хотя бы затем, чтобы убедиться, что никого из его отряда там не осталось.

Девушка пошла наугад, все в гору, и нашла холм – он и в самом деле был неподалеку. Она стала медленно взбираться наверх по тропинке, что вела на холм с востока. Наверху мгла становилась все реже, и вот наконец она вышла к вершине, освещенной солнцем. Она шагнула вперед и посмотрела на запад. И прямо перед ней воздвиглась огромная голова Глаурунга, который как раз вполз на холм с другой стороны; она не успела понять в чем дело, как Дракон поймал ее взгляд; а глаза Дракона были ужасны, в них горел злобный дух Моргота, его хозяина.

Ниэнор попыталась бороться с Глаурунгом – у нее была сильная воля; но и змей обладал великой мощью.

– Чего ты ищешь здесь? – спросил он.

И она против воли ответила:

– Я ищу некоего Турина, он одно время жил здесь. Но он, наверно, умер.

– Не знаю, не знаю, – ответил Глаурунг. – Его оставили защищать женщин и раненых; но когда явился я, он бросил их и сбежал. Хвастлив, но, похоже, трусоват. Зачем тебе понадобился такой ничтожный человечишка?

– Лжешь! – сказала Ниэнор. – Дети Хурина – кто угодно, только не трусы. Мы тебя не боимся.

И Глаурунг расхохотался, ибо так хитрость помогла ему узнать Ниэнор.

– Тогда глупцы вы оба, и ты, и твой братец, – прошипел он. – И похвальба ваша окажется пустыми словами. Ибо я – Глаурунг!

И змей впился взглядом в ее глаза, и воля ее угасла. Ей показалось, что солнце померкло и все вокруг сделалось расплывчатым; и постепенно ее охватила глубокая тьма, и во тьме не было ничего: она ничего не знала, ничего не слышала, ничего не помнила.

Маблунг долго обшаривал подземелья Нарготронда. Он осмотрел все, что мог, как ни мешали ему тьма и зловоние; но ничего живого не нашел: вокруг были одни недвижные кости, и на крики никто не отзывался. Наконец, не выдержав жути, что наполняла эти подземелья, и боясь, что вернется Глаурунг, Маблунг возвратился ко Вратам. Солнце опускалось к западу, и черные тени Фарота лежали на террасах и на бурной реке внизу; но вдалеке, у Амон-Этира, ему почудился жуткий силуэт Дракона. Переправляться назад было труднее и опаснее, потому что Маблунг боялся Дракона и торопился; не успел он ступить на восточный берег и спрятаться под обрывом, как появился Глаурунг. Но теперь он полз медленно и бесшумно, потому что его пламя угасло: он потратил много сил, и теперь ему хотелось отдохнуть и подремать в темноте. Вот он, извиваясь, пересек реку и пополз к Вратам, как огромная змея. Он был пепельно-серый и оставлял за собой слизистый след.