Неоконченные предания Нуменора и Средиземья

Но едва он сказал это, как увидел на переправе двенадцать эльфов-охотников во всеоружии. Когда эльфы подошли ближе, Турин признал одного из них – то был Маблунг, предводитель охотников Тингола.

– Турин! – воскликнул Маблунг. – Наконец-то свиделись! Я ищу тебя, и рад, что ты жив. Но, видно, тяжкими были для тебя эти годы.

– Тяжкими? – сказал Турин. – Да, тяжкими, как стопы Моргота. Но ты, кажется, единственный во всем Средиземье, кто рад, что я жив. Чему ты рад?

– Ты ведь дорог нам, – ответил Маблунг. – Тебе удалось избежать многих опасностей, но я все же боялся за тебя. Я видел, как Глаурунг покинул Нарготронд, – я думал, что он завершил свои злодейства и возвращается к Хозяину. Но он повернул к Бретилю, а я вскоре услышал от странников, что там объявился Черный Меч Нарготронда, и орки теперь как огня боятся тех мест. Мне стало страшно – я сказал себе: «Глаурунг ползет туда, куда не решаются сунуться его орки. Он ищет Турина». И вот я бросился сюда – предупредить тебя и помочь.

– Ты опоздал, – сказал Турин. – Глаурунг убит.

Эльфы взглянули на него с изумлением.

– Ты убил Большого Змея?! Имя твое навеки прославится меж эльфов и людей!

– Мне все равно, – устало ответил Турин. – Мое сердце тоже убито. Но вы ведь из Дориата? Скажите, что с моими родичами? В Дор-ломине мне сказали, что они бежали в Сокрытое королевство.

Эльфы не ответили. Наконец Маблунг проговорил:

– Да. Бежали. За год до того, как явился Дракон. Но, увы, теперь их там нет!

У Турина замерло сердце – он снова заслышал поступь рока, рока, что преследует до конца.

– Говори! – воскликнул он. – Да побыстрее!

– Они отправились в глушь, разыскивать тебя, – продолжал Маблунг. – Их все отговаривали, но стало известно, что Черный Меч – это ты, и они поехали в Нарготронд, а Глаурунг выполз и разогнал всю их охрану. Морвен с того дня никто не видел, а на Ниэнор пало заклятье немоты, и она умчалась на север, как лесной олень, и пропала.

К изумлению эльфов, Турин расхохотался во все горло.

– Ну разве не забавно? – вскричал он. – Милая моя Ниэнор! Из Дориата к Дракону, а от Дракона ко мне! Что за подарок судьбы! Смуглая и темноволосая, невысокая и хрупкая, словно эльфийское дитя, – ни с кем не спутаешь мою Ниэнор!

– Да что ты, Турин! – удивленно возразил Маблунг. – Она была высокая, синеглазая, златовласая – обликом подобна своему отцу Хурину. Ты не мог ее видеть!

– Не мог, говоришь? Почему же не мог? Хотя да, я ведь слеп! А ты не знал? Слепец, слепец, с детства застила мне глаза темная мгла Моргота! Оставьте меня! Уходите прочь! Ступайте, ступайте в Дориат – пусть зимняя стужа оледенит его! Проклятье Менегроту! Проклятье вам! Только этого недоставало – теперь наступает ночь!

И Турин помчался прочь, как ветер. Эльфов охватило недоумение и страх. Но Маблунг воскликнул:

– Что-то небывалое и страшное случилось в этих местах! За ним! Поможем ему, как сумеем – он обезумел и близок к смерти!

Но Турин обогнал их, и прибежал к Кабед-эн-Арасу, и застыл над обрывом. Он услышал рев воды и увидел, что все деревья вокруг увяли, и жухлая листва печально опадает на землю, словно зима пришла в начале лета.

– Кабед-эн-Арас, Кабед-Наэрамарт! – воскликнул Турин. – Не стану я осквернять воды, что омыли Ниниэль. Зло за злом творил я, и злее всего – последнее из моих деяний.

И он выхватил меч и воскликнул:

– Привет тебе, Гуртанг, Смертное Железо! Один ты у меня остался! Но ты не ведаешь ни повелителя, ни верности – верен ты лишь руке, что владеет тобой. Чья кровь устрашит тебя? Примешь ли ты Турина Турамбара? Дашь ли ты мне скорую смерть?

И ответил клинок ледяным голосом:

– Да, я выпью твою кровь, чтобы забыть кровь Белега, моего хозяина, и кровь невинно убиенного Брандира. Я дам тебе скорую смерть.

И Турин воткнул рукоять в землю и бросился на меч, и черный клинок отнял у него жизнь.

Тут прибежал Маблунг, увидел огромную тушу мертвого Глаурунга и Турина рядом с ним; и опустил он голову, вспомнив Хурина, каким видел его в Нирнаэт Арноэдиад, и помыслив о страшной судьбе его рода. В это время пришли туда люди от Нен-Гирита посмотреть на Дракона, и зарыдали они, увидев, как погиб Турин Турамбар, эльфы же, узнав, что означали слова Турина, ужаснулись.

– И я замешан в судьбе детей Хурина, – горько молвил Маблунг. – И вот я неосторожным словом погубил того, кто был дорог мне.

Они подняли Турина и увидели, что меч его сломан. Так погибло все, чем владел Турин.

Тогда многие взялись за работу: принесли дров, обложили ими Дракона и сожгли его, так что от него остался лишь черный пепел, и кости его растолкли в прах. То место навсегда осталось голым и черным. А над Турамбаром насыпали высокий курган там, где он погиб, и с ним положили обломки Гуртанга. Когда все было сделано, эльфийские и людские менестрели сложили плач по Турину и Ниниэли, поведав о его доблести и ее красоте, а на кургане поставили большой серый камень, и эльфы вырезали надпись дориатскими рунами:

ТУРИН ТУРАМБАР ДАГНИР ГЛАУРУНГА

А ниже добавили:

НИЭНОР НИНИЭЛЬ