Неоконченные предания

Перед лицом подобной опасности Кирион в конце концов обратился мыслями к эотеод и решил отправить к ним посланников. Но для того, чтобы попасть в Долины Андуина, посланникам нужно было миновать Каленардон и Отмели, а за ними — земли, которые уже стерегли балхот[199]. Это означало, что предстоит проехать около четырехсот пятидесяти миль до Отмелей, и оттуда еще более пятисот миль до земель эотеод, и при этом от Отмелей гонцам пришлось бы пробираться тайком, по ночам, пока они не минуют тень Дол–Гулдура. Кирион почти не надеялся, что кто–нибудь из посланных прорвется. Он призвал добровольцев и выбрал из них шестерых выносливых и отважных воинов. Кирион отправил их в путь по двое, с интервалом в день. Каждый вез послание, заученное наизусть, а также маленький камень, который нужно было вручить владыке эотеод лично, если посланцу удастся достигнуть тех земель. На камне была выгравирована печать наместников[200]. Послание было адресовано Эорлу сыну Леода, поскольку Кирион знал, что несколько лет тому назад Эорл унаследовал своему отцу. Было ему тогда около шестнадцати, и хотя сейчас Эорлу едва сравнялось двадцать пять, во всех вестях, которые доходили до Гондора с севера, о нем говорилось как о человеке большого мужества и мудром не по летам. Однако Кирион почти не надеялся получить ответ на свое послание, даже если оно и будет доставлено. Он не имел никакого права — кроме, разве что, права старинной дружбы — требовать от эотеод вести столь далеко достаточно большое войско, чтобы от него был хоть какой–то прок. Быть может, известие о том, что на юге балхот изничтожают последних их сородичей, могло бы добавить веса его просьбе — но, возможно, эотеод и так уже знали об этом, и, кроме того, им самим тоже грозила опасность. Больше Кирион ничего не сказал[201], и отдал приказ встречать бурю теми силами, что имеются в наличии. Он собрал столько войска, сколько смог, и, сам приняв над ним командование, приготовился как можно быстрее вести его на север, в Каленардон. Своего сына Халласа он оставил распоряжаться в Минас–Тирите.

Первые двое посланцев отправились в путь в десятый день месяца сулиме, и в конце концов именно один из них, единственный из шести, сумел добраться до земель эотеод. То был Борондир, великолепный наездник, — он принадлежал к роду, который, по семейному преданию, восходил к некоему военачальнику северян, в давние времена состоявшему на службе у одного из королей Гондора[202]. О прочих же никто больше не слыхал — кроме товарища Борондира: того застрелили из засады, когда гонцы проезжали мимо Дол–Гулдура. Борондиру удалось спастись благодаря удаче и резвости своего коня. За ним гнались до самой Ирисной низины, а люди, выходившие из Леса, часто устраивали на него засады, и это вынудило Борондира сильно отклониться от кратчайшего пути. Наконец, через пятнадцать дней, он добрался до земель эотеод, причем припасы у него кончились за два дня до того; и он был так измучен, что едва смог передать Эорлу послание.

Шел двадцать пятый день месяца сулиме. Эорл погрузился в раздумья; но размышлял он недолго. Вскоре он встал и сказал:

— Я приду. Если Мундбург падет, где укрыться нам от Тьмы?

И он протянул Борондиру руку в знак данного обещания.

Эорл сразу же собрал совет старейшин и начал приготовления к великому походу. Но они заняли много дней: надо было созвать войско, устроить смотр и подумать о том, как распределить людей и защитить собственные земли. В то время люди эотеод жили в мире и война им не угрожала — однако, когда станет известно, что их владыка уехал сражаться далеко на юг, все могло обернуться по–другому. Тем не менее Эорл прекрасно понимал, что идти на эту войну иначе, кроме как со всем войском, бесполезно, и придется рискнуть — либо сразу отступить, отказавшись от своего обещания.