Неоконченные споры

Каждый заработок благороден.
Каждый приработок в дело годен.
Все ремесла равны под луной.
Все профессии — кроме одной.

Среди тысяч в поселке живущих,

среди пьющих, среди непьющих,
не берущих в рот ничего, —
не находится ни одного.

Председателю поссовета

очень стыдно приказывать это,
но вдали, километрах в шести,
одного удается найти.

Вот он: всю систему пропорций

я в подробностях рассмотрел!
Негодяй, бездельник, пропойца,
но согласен вести отстрел.

А курортные псы веселые,

вежливые бесхозные псы,
от сезонного жира тяжелые,
у береговой полосы.

Эти ласковые побирушки,

доля их весьма велика —
хоть по капле с каждой кружки,
хоть по косточке с шашлыка.

Кончилась страда поселковая.

И пельменная, и пирожковая,
и кафе «Весенние сны»
заколочены до весны.

У собак не бывает историков.

В бывшем баре,
у бывших столиков,
скачут псы
в свой последний день.

Их уже накрывает тень

человека с тульской винтовкой,
и с мешком,
и с бутылкой в мешке,
и с улыбкой — такой жестокой,
и с походкой такой — налегке.

Набирают на виноград

Набирают на виноград.
В пансионах плакаты хлопочут:
«Все, кто может,
и все, кто хочет,
набираются на виноград!»

В доме отдыха говорят:

«Лучший отдых, на грани восторга,
виноградная злая уборка.
Набирайтесь на виноград!»

Семь сойдет соленых потов,

и спина загудит пароходом,
но зато вам совхоз готов
выдать, что унести своим ходом.

И поэтому десятиклассники,

сыновья отдаленных земель,
и почти оглашенные классики
из Домтворчества «Коктебель»,

и прелестнейшие дикарки,

возлегающие на берегу,
и солиднейшие деканы —
всех упомнить я не могу —

получают свои решета,

и восторженно спины гнут,
и работают до расчета,
не считая часов и минут.

Второе небо

Самолет пробивает небо,
а потом
не вправо,
не влево,
и не впрямь,
и не вкривь,
а вкось
переходит в небо второе,
где по состоянью здоровья
мне побыть еще не удалось.

Как же там?

Хорошо, хорошо!
Звезды ближе
и ярче блещут.
Солнца огненное колесо
искры
   погорячее
     мечет.

А прорвавшиеся в фарватере

самолета
   воробьи,
оголтелые и бесноватые,
правят там
фестивали свои.

Огонь в воде

Огонь всегда хорош. Даже слабый.
Вода — лишь тогда, когда много ее.
Но вот океан со всей своей славой
ревет про свое житье-бытье.

Какие метафоры у океана!

Он — словно Шекспир!
Он — потачки словам не дает.
Но вдруг замолкает до самого окоема,
тихонько поет.

И в эту огромную,

эту бескрайнюю воду
роняют огни и порты, и заводы,
прожекторы пограничников,
маяки
и попросту светляки.

А малый огонь,

отразившись в немалой воде,
вступает в нее,
а потом утопает
и место свое навсегда уступает
нетонущей
и негасимой
звезде.

Погружение