Неоконченный поиск. Интеллектуальная автобиография

Этот вопрос касается моего оптимизма, моей веры в то, что мы живем в удивительном мире. Эта моя вера только укрепилась с тех пор. Я очень хорошо знаю, что в нашем западном обществе много недостатков. Но я по-прежнему не сомневаюсь, что оно лучшее из всех, когда-либо существовавших. А многие недостатки являются следствием господствующей религии. Я имею в виду господствующую религиозную веру в то, что социальный мир, в котором мы живем, является чем-то вроде ада. Эта религия распространяется интеллектуалами, особенно теми, кто занимается преподавательской деятельностью или работает в средствах массовой информации. То, что мы наблюдаем, — это почти соревнование между самыми мрачными взглядами: тот, кто более радикально осудит западное общество, имеет больше шансов быть выслушанным (и, возможно, занять место лидера).

Рука об руку с этой пропагандой того, что наша западная либеральная демократия обречена, идет вера, которую разделяют многие интеллектуалы, что марксизм является наукой и что благодаря возможностям научного предсказания мы «знаем», что марксистская вера в конечном итоге будет победоносной. А неизбежность победы коммунизма подразумевает, что Запад должен просто сложить оружие, вместо того чтобы — конечно, тщетно! — противостоять неумолимому распространению коммунизма с оружием в руках. Поэтому только Запад будет нести ответственность за атомную войну, если она разразится. Таким образом, Запад выглядит ужасным монстром, угрожающим миру, в бессмысленной попытке предотвратить наступление коммунистического рая на земле.

Интеллектуалы по праву исповедуют прогрессивные взгляды; но прогресс легко не достигается, а простой прогрессивизм опасен, потому что он может привести к принятию ошибочных решений. Обратившись к марксизму как к прогрессивной программе и обнаружив его опровергнутым, как в теории, так и на практике, интеллектуалы стали еще более радикальными. Потому что они обнаружили, что смогут сохранить свою марксистскую веру, если возложат ответственность за то, что марксизм потерпел неудачу, на сопротивление марксизму со стороны «капиталистических» (то есть немарксистских) государств. (Например, многие думают, что именно это сопротивление заставляет Советский Союз тратить столько ресурсов на вооружение).

Мечта о марксистской Утопии, утопический радикализм и ненависть к не-марксистскому Западу привели к таким вещам, как поддержка насилия и утверждение, что свобода, которая сегодня на Западе связывается с индустриализацией, является скрытой формой тоталитаризма, а потому еще хуже, чем любая открытая форма тоталитаризма. Это современная форма той политической доктрины, которая была характерна для западных коммунистов, когда я впервые встретился с ними в 1919 году: политика «чем хуже, тем лучше» (для дела коммунизма).

Мне кажется, что есть только одна вещь, которой мы можем поучиться у русских: они говорят своим людям, что они живут в лучшем обществе в мире.

Любой, кто готов серьезно сравнивать нашу жизнь в наших западных либеральных демократиях с жизнью в других обществах, будет вынужден согласиться, что в Европе и Северной Америке, в Австралии и Новой Зеландии мы имеем лучшие и самые справедливые общества, которые когда-либо существовали на всем протяжении человеческой истории. Здесь не только очень мало людей, которые остро страдают от недостатка пищи или жилья, но и открыто бесконечно больше перспектив выбора своего будущего для молодежи. Существует масса возможностей для тех, кто хочет учиться, кто хочет разнообразно наслаждаться жизнью. Но, наверное, самым важным является то, что мы готовы выслушивать информированную критику и определенно радуемся, когда нам дают разумный совет по улучшению нашего общества. Потому что наше общество не только открыто для реформ, оно беспокоится о собственном реформировании.

Вопреки всему этому, пропаганда мифа, что мы живем в уродливом обществе, преуспела.

Откройте глаза и взгляните, как прекрасен этот мир и как счастливы мы, кто в нем живет!

Май, 1986

Мой издатель попросил меня написать второе Послесловие для нового издания, поскольку первому Послесловию уже шесть лет. Мне кажется, что я, наверное, зажился.

Действительно: все мои ближайшие родственники уже умерли, равно как и некоторые из моих лучших друзей и даже некоторые из моих лучших учеников. Однако у меня нет поводов для жалоб. Я испытываю счастье и благодарность за то, что я жив и все еще способен продолжать работать, хоть и немного. Моя работа теперь для меня важнее, чем когда-либо прежде.

Но я не должен говорить о себе: в течение последних нескольких лет произошли события величайшей важности. Советский Союз рухнул и перестал существовать — и, пока, без большой катастрофы. Это, наряду с подготовкой к Первой мировой войне, которая почти разрушила европейскую цивилизацию, является одним из важнейших ходов событий в моей жизни.