Неоконченный поиск

В книге Шлика Erkenntnislehre я нашел обсуждение вопроса взаимоотношения тела и разума, которое восхитило меня впервые со времен чтения Спинозы и Лейбница. Оно было великолепно ясным и проработанным до мельчайших деталей. Блестящее обсуждение и дальнейшая разработка этой темы были сделаны Гербертом Фейглем. Однако хотя эта теория показалась мне увлекательной, она меня не удовлетворила; и на протяжении многих лет я продолжал думать, что с этой проблемой ничего не поделаешь, за исключением разве что критики — критики воззрений, согласно которым вся эта проблема возникает из-за «лингвистической путаницы»[320]. (Нет сомнений, что иногда мы сами создаем себе проблемы, путано рассуждая о мире; но разве мир сам не может таить в себе действительно трудные, возможно, даже неразрешимые загадки? Загадки могут существовать[321]; и я полагаю, что они существуют.)

Я считаю, однако, что язык играет здесь роль: что, хотя сознание и можно рассматривать как долингвистическое явление, возможно, что то, что я называю полным осознанием себя, является специфически человеческим и зависящим от языка явлением. Тем не менее, эта идея казалась мне маловажной до тех пор, пока, как описано в предыдущем разделе, я не развил некоторые взгляды Больцано (а также, как я обнаружил позднее, Фреге) в теорию того, что я назвал «третьим миром» или «миром 3». Только тогда мне пришло в голову, что проблему тела и разума можно полностью трансформировать, если призвать на помощь теорию мира З[322]. Потому что она может помочь нам разработать хотя бы рудименты объективной теории — биологической теории — не только субъективных состояний сознания, но и понятия самости.

Таким образом, все новое, что я могу сказать о проблеме тела и разума, связано с моими воззрениями на мир 3.

По-видимому, проблема тела и разума до сих пор рассматривается и обсуждается в терминах различных взаимоотношений (идентичности, параллелизма, взаимодействия) между состояниями сознания и телесными состояниями. Поскольку сам я являюсь интеракционистом, мне кажется, что отчасти эту проблему, наверное, можно было бы обсуждать в этих терминах, но я, как обычно, сомневаюсь, что такое обсуждение может быть плодотворным. Вместо этого я предлагаю биологический и даже эволюционный подход к этой проблеме.

Как я уже говорил в разделе 37, я не очень высоко ставлю теоретические и объясняющие возможности теории эволюции. Однако я думаю, что эволюционный подход к биологическим проблемам неизбежен, а также что в отчаянной проблемной ситуации нам следует благодарно хвататься даже за соломинку. Поэтому для начала я выдвигаю предложение рассматривать человеческий разум с достаточно наивной точки зрения, как если бы он был высокоразвитым телесным органом, и задаться вопросом, как в отношении любого чувственного органа, что он дает домохозяйству нашего организма.

На этот вопрос сразу находится типичный ответ, который я предлагаю отклонить. Он состоит в том, что наше сознание помогает нам видеть или воспринимать объекты. Я отклоняю этот ответ, потому что для этой задачи у нас есть глаза и другие чувственные органы. Мне кажется, что именно в силу подхода к знанию с точки зрения наблюдателя сознание так часто идентифицируется со взглядом или восприятием.

Вместо этого я предлагаю рассматривать человеческий разум в первую очередь как орган, производящий объекты человеческого мира 3 (в широком смысле) и взаимодействующий с ними. Таким образом, я предлагаю рассматривать человеческий разум как производителя человеческого языка, основные предрасположенности к которому (как я объяснял ранее[323]) являются врожденными, а также как производителя теорий, критических аргументов и многих других вещей, таких как ошибки, мифы, истории, анекдоты, инструменты и произведения искусства.

Наведение порядка в этой пестроте может оказаться делом нелегким, а быть может, и не стоящим наших усилий; однако нетрудно догадаться, что появилось первым. Я полагаю, что это был язык и что язык представляет собой почти единственный экзосоматический инструмент, умение пользоваться которым является для нас врожденным или, скорее, генетически встроенным.