Неоконченный полет (сборник)

Кум слушал, о чем говорил Сергей, и одевался, обтягиваясь ремнями. Он был уверен, что появление немцев в Гутке и расправа над Марией прямо связаны с розысками летчика. Теперь, думал Кум, отряду не избежать открытой стычки с врагом, не усидеть больше на одном месте. Надо готовиться к переходу, немедленно посылать кого-нибудь в далекую разведку, возобновлять утраченные связи... Куму по душе были всякие авральные, спешные работы, он загорался по-настоящему, когда надо было действовать недолго, но во всю силу и немедленно. Но чувство нависшей над отрядом опасности раздражало его.

— Чего стоишь — уши развесил?! — крикнул он Зайцу, который и впрямь беззаботно стоял у двери и, видимо, думал о своем доме, о матери, во всяком случае не о том, что принес знакомый ему Сергей. — Зови Бондаря, Шевцова!.. Собирать отряд по тревоге!

Ординарец метнулся к двери.

— Пожар, говоришь, поднялся? — Кум повернулся к Сергею, застегивая воротник еще нового темно-синего кителя.

— Разгорелось, Данила Иваныч, так, будто солнце всходит... На Марииной стороне разгорелось. — Вскочил о табуретки Сергей, следя быстрыми встревоженными глазами за каждым движением командира.

— Не с перепугу ли, хлопец, все это тебе показалось?

— Разве такое может показаться? Я знаю, чего, они всполошились...

— Чего же? — Кум застыл в ожидании.

— Позавчера немцы обшарили весь лес. Я тоже возил одного солдата.

— Кого же искали? Не слышал, поймали кого?

— Черта лысого поймают! — выругался Сергей и осекся.

— Знаешь ты, да не все. Возьми вон хоть полотенцем закутай шею.

Сергей проворно обмотался.

— Ступай, найдешь моего ординарца — он тебя подкрепит. Только по-солдатски, быстро. Поедешь на первых санях. Понял?

— Я мигом, — обрадованно крутнулся Сергей на месте и подался прочь.

Через несколько минут в землянку вошли, постучав, Бондарь, Шевцов и Заярный. Хрипловатым глухим голосом Бондарь доложил, что отряд собран, хотя знал, что некоторые еще доедают свой завтрак, а другие группой стоят под навесом. Кум, прохаживаясь от порога до плиты, приказал готовиться к выступлению на Гутку.

Когда все трое, которые вошли, так же энергично вместе повернулись в сторону выхода, командир позвал:

— Лейтенант, останьтесь!

Кум молча вынул из-под подушки длинный парабеллум, щелкнул, проверив спуск, запихнул в карман дубленой, опушенной серым смушком поддевки и, как заметил Дмитрий, совсем не по-вчерашнему сухо и строго промолвил:

— Вы меня, это дело, обманули, лейтенант. Никого они не поймали. Это по вашему следу идет большая погоня.

Дмитрий вздрогнул.

— Я допускал, что такое может случиться, но еще несколько минут назад ничего об этом не знал.

— Допускать, хлопцы, для военного человека мало. Надо было предвидеть, какая вьюга поднимется во след. Жгут, сволочи, дома, где учуют ваш дух. Прошу никуда из расположения отряда не выходить... И одежду надо сменить. У нас тут, это дело, не аэродром. Вот так. Кахи-кахи! — кашлянул, действительно у него заскребло в горле оттого, что силился говорить басом.

— Есть! — вяло сказал Дмитрий и подумал: «Признаться ему сейчас о намерении покинуть табор или сделать это потом?»

Таким тоном с ним разговаривали только вышестоящие командиры, и, случалось, редко. У него было достаточно острое чувство чести и такта в отношениях с равными себе и старшими. Нотации Кума оскорбляли его, потому что он считал, что до сих пор все делал честно, по совести, а то, что за ним объявилась погоня, расценивал как обычное явление, и не по его вине это случилось. Он повернулся, чтобы уйти молча. Кум опять задержал его, подошел к нему. Дмитрий глянул ему в лицо и заметил, как над большими зелеными глазами дергались его припухлые веки.

— Вы вчера даже не сказали мне, кто в Белице открыл вам тропку к нам... Я вам тут не трынды-рынды, коржи с маком, а командир. Да, командир! И хотел бы знать, зачем вы вообще разыскивали мой отряд? Вы беспартийный или комсомолец?

— А вы? — Дмитрий посмотрел исподлобья твердым, вызывающим взглядом.

— Не вам меня спрашивать!

— Я коммунист, товарищ Кум, и на вашем месте разговаривал бы с человеком в моем положений поприветливей. Я сегодня же оставлю ваш отряд! — решительно сказал Дмитрий, надевая длинные меховые рукавицы, и потом добавил помягче: — Если вам так помешало появление пострадавшего летчика.